мальных условиях сновидения
такого инфантильного характера особенно часты. Руководитель одной
полярной экспедиции сообщает, например, что его команде во время
зимовки во льдах с однообразным питанием и скудным рационом
регулярно, как детям, снились сны о великолепных обедах, кучах табаку
и о том, что они дома.

     Весьма нередко из длинного, сложного и в общем случае
спутанного сновидения выделяется особенно ясно один отрывок, в
котором легко можно узнать исполнение желания, но который в то же
время спаян с другим непонятным материалом. При попытке
анализировать самые, по-видимому, прозрачные сновидения взрослых
приходится часто с удивлением констатировать, что они редко бывают
такими простыми, как детские сны, и что за исполнением желания в них
кроется еще другой смысл.

     Решение загадок сновидений было бы, конечно, простым и
удовлетворительным, если бы работа анализа давала нам возможность
сводить также бессмысленные и спутанные сновидения взрослых к
инфантильному типу исполнения какого-либо интенсивно ощущаемого
желания дня. Внешние признаки, конечно, не указывают на подобную
возможность: сновидения взрослых по большей части наполнены самым
безразличным и посторонним материалом, который отнюдь не указывает
на исполнение желаний.

     Прежде чем расстаться с детскими сновидениями == этими
незамаскированными исполнениями желаний, нам хотелось бы указать
еще на одно давно замеченное главное, характерное свойство, которое
именно в этой группе обнаруживается в самом чистом виде. Дело в том,
что каждое из этих сновидений можно заменить одним пожеланием: "ах,
если бы прогулка по озеру еще продлилась" == "если бы я был уже умыт
и одет" == "мне бы следовало припрятать вишни вместо того, чтобы
давать их дяде". Но сновидение содержит в себе больше, чем одно
пожелание: последнее является во сне уже исполненным, причем это
исполнение представляется как бы реальным и совершающимся на
глазах; материал сновидения состоит преимущественно, хотя и не
исключительно, из ситуаций и по большей части из зрительных образов.
Таким образом, в этой группе можно обнаружить своего рода частичную
переработку, которую следует считать работой сновидения: мысли,
выражающие пожелание на будущее, замещены картиной,протекающей в
настоящем.







IV





     Мы склонны допустить, что и в спутанных сновидениях имеет
место подобное преобразование в ситуацию, хотя и нельзя знать,
содержатся ли в них пожелания. Сообщенный вначале пример
сновидения, в анализ которого мы несколько углубились, дает нам == по
крайней мере в двух случаях == повод предполагать нечто подобное. При
анализе я встречаюсь с тем фактом, что жена моя за столом интересуется
другими, причиняя мне этим неприятность; в сновидении же содержится
прямо противоположная картина: женщина, замещающая мою жену, вся
поворачивается ко мне. Не дает ли неприятное переживание лучший
повод к проявлению желания, чтобы дело обстояло наоборот? Это и
происходит во сне. В такой же связи находится неприятная при анализе
мысль, что мне ничего не доставалось даром, со словами женщины в
сновидении: "У вас ведь всегда были такие красивые глаза". Таким
образом, противоречия между явным и скрытым содержанием снови
дения могут быть частью сведены к исполнению желаний.

     Гораздо более бросается в глаза другой результат работы
сновидения, который ведет к возникновению бессвязных сновидений.
Если сравнить на любом примере количество образов в сновидении с
числом скрытых его мыслей, добытых путем анализа и лишь едва
прослеживающихся в самом сновидении, то нельзя сомневаться в том,
что работа сновидения производит прекрасную концентрацию или
сгущение. Вначале трудно составить себе представление о масштабе
этого сгущения, но оно производит тем большее впечатление, чем
глубже удается проникнуть в анализ сновидения. Тогда нельзя найти ни
одного элемента сновидения, от которого бы ассоциативные нити не
расходились по трем или более направлениям, ни одной ситуации,
которая бы не была составлена из трех или боле