и слуги. Такие 
взаимоотношения могут содержать сильные чувства любви, но они не будут основаны 
на любви.
Еще один вид взаимоотношений, которые дегенерировали в отношения типа 
“выше-ниже”, — это отношения между учителем и учеником. По определению, 
образование означает направлять, сопровождать кого-то. Учитель должен вести за 
собой учеников по тропинкам знания, а не толкать или заставлять их угрозами и 
наказаниями. Так как у нас нет подлинной веры в нашу образовательную систему, 
то нам приходится полагаться на систему вознаграждений и наказаний, чтобы 
создавать мотивацию для студентов. Это ставит учителя в положение, в котором он 
должен оценивать ответы учеников. Из-за такого подхода отношения, которые 
должны быть основаны на принципах дружбы и доверия, превращаются в отношения, 
основанные на принципах власти и зачастую враждебности. Поэтому не требуется 
особой смекалки, чтобы понять, почему почти все школьники ненавидят школу.
Мы начинаем понимать, что школы не должны быть устроены по принципу 
модифицированных пенитенциарных учреждений. Следуя примеру Англии, мы стали 
изучать возможность открытых классов, где дети получают свободу перемещения 
между столами или от одной деятельности к другой в соответствии с их интересами.
 А поскольку отсутствует жесткая программа обучения, то отпадает и 
необходимость в дисциплине. А так как дети, обладая свободой выбирать, 
стремятся узнать то, что они хотят знать, целая система вознаграждений и 
наказаний становится ненужной. Исследования четко показали, что открытые классы 
являются более эффективным способом обучения, чем жестко контролируемая 
обстановка в классе. Но не менее важен и тот факт, что эта новая методика снова 
устанавливает естественные отношения между учителем и учеником, где они 
становятся равными друзьями в их совместном путешествии по дороге познания.
Если акт осуждения отчуждает человека, которого судят, то такой же эффект он 
оказывает и на самого судью. Будучи вынужден принимать решения, он должен 
отбросить все свои эмоции, все эмпатийное понимание, которые отождествляли бы 
его с подсудимым человеком. Он должен целиком полагаться в своих решениях на 
сформулированные законы. Теоретически ему также не следует позволять своим 
личным чувствам влиять на принятие решений. Нам бы хотелось считать, что судья, 
верша правосудие, может занять объективную позицию; однако объективности с 
трудом можно ожидать от родителей. Объективные родители, которые безличны и 
беспристрастны к своим детям, не настоящие родители. Их ребенок, как заметила 
Марта, чувствует себя брошенным. С другой стороны, если личные чувства влияют 
на вынесение приговора, то вся процедура становится фарсом и обманом.
Большим заблуждением в той игре, которую родители затеяли со своими детьми, 
является отговорка, будто они могут быть любящими и объективными или 
заботливыми и безразличными одновременно. Такая отговорка позволяет им отрицать 
свои собственные чувства, когда им бывает неудобно признавать их своими. Так, 
например, они могут обвинить ребенка в непослушании, хотя на самом деле его 
поведение является реакцией на их враждебность; или они могут из-за своего 
раздражения упорно не реагировать на плач ребенка, оправдывая свое поведение 
дисциплиной и твердостью. Они будут лишать ребенка удовольствия из-за зависти 
(когда они сами были детьми, их тоже лишали удовольствий), гордясь, что они 
таким образом не испортят ребенка.
Родители обманывают себя в этой игре, так как многие из них действительно верят,
 что то, что они делают, совершается на благо ребенка. Они считают дисциплину и 
наказание единственным способом воспитать ребенка, хотя у них могут возникнуть 
некоторые сомнения по поводу эффективности этих методов. Представление о том, 
что, назначая ребенку болезненное наказание, таким образом можно оказать 
положительный эффект на его личность, является формой самообмана. Эффективное 
наказание вызывает страх, который может сделать ребенка более покорным, но 
никогда не сделает его более любящим. Родители сами когда-то были детьми и их 
подвергали тому же самому. Почему они забыли об этом? Чтобы ответить на этот 
вопрос, мы должны понять, что происходит с ребенком в результате такого 
обращения.
У детей нет выбора принимать или отвергать обманы, которые применяют их 
родители. У них еще нет независимости. Любовь и одобрение их родителей — это 
для них вопрос жизни и смерти. Большинство детей проходят через период 
неповиновения, как это было с Мартой, борясь за понимание, в котором они так 
отчаянно нуждаются. К сожалению, это ведет только к дальнейшему отчуждению со 
стороны родителей. Они смотрят на своих детей как на монстров, сумасшедших или 
дикарей. Их вынуждают соглашаться, — это означает, что они в конце концов 
смирятся с мыслью, что человек должен заслужить любовь и должен заработать 
удовольствия. Из этого они сделают вывод, что их не любили, потому что они не 
заслуживали любви.
“Если это и есть игра под названием жизнь, — подумает ребенок, — что ж, я буду 
подчиняться ее правилам и сыграю в нее”. Ребенок также заметит, что в ту же 
самую игру играют и в других семьях.
Дети даже перенимают манеру разговора у родителей для своей собственной игры. 
Можно часто слышать, как один ребенок говорит другому: “Ты плохая девочка. Мама 
не любит тебя”. Или “Ты капризничаешь, поэтому тебя нужно наказать”. Раз 
решение участвовать в игре принято, ребенок должен подавлять свои враждебные и 
негативные чувства. Подавление никогда не бывает эффективным на все 100 
процентов, и даже в самом послушном ребенке иногда прорываются всплески 
возмущения.