Как ребенка, так и взрослого человека воспитывают и по-хорошему, и по-плохому, 
лишь бы он сделался лучше. Лучше кого? Конечно же, лучше самого воспитателя. Не 
будь у воспитателя комплекса неполноценности, он не находил бы у ребенка 
собственных недостатков и не стремился бы воспитать ребенка хорошим. Если 
ребенок поддается воспитанию, то становится лучше, а воспитующий автоматически 
- хуже. Может ли он удовлетвориться результатом своего труда, то бишь ребенком? 
Не может. Ведь в ребенке он видит собственные пороки, причем усилившиеся. В его 
растущей неудовлетворенности повинен ребенок. И воспитатель берется за дело с 
удвоенным рвением. Если прежде в ребенке взращивали хорошее, то теперь в нем 
начинают истреблять плохое, которого там нет. Так все воспитатели, в том числе 
школьные учителя, искореняют в детях собственное плохое. Если испуганный 
ребенок соглашается с высказываемыми в его адрес критическими замечаниями, 
звучащими из уст воспитателей, он моментально уподобляется воспитующим. В 
конечном итоге правыми оказываются родители, воспитатели и учителя: как они и 
говорили, ребенок - просто несносный упрямец.
Чем воспитатель умнее, тем больше он склонен воспитывать по-хорошему. Умному 
известно, что хлеб на полях и тот растет лучше, если к нему относиться 
по-доброму. Если бы такие воспитатели видели, что происходит с хлебом при 
чересчур добром отношении, они перестали бы делать то же самое с детьми. От 
чрезмерных удобрений зерновые растут высокой стеной, но в ущерб верхушке - 
колосу. В лучшем случае они годятся на силос. У ребенка, избалованного излишней 
добротой либо добрыми посулами, верхушка, то есть голова, хоть и наличествует, 
но в ней нет собственных мыслей. У такого ребенка отсутствует инициативность. В 
лучшем случае он станет доказывать, что она у него есть. Если он не 
воспротивится всему хорошему, то до конца жизни будет исполнять чужую волю - 
будет прислугой, марионеткой, предметом обихода. Он может быть очень умным, 
однако без приказа его ум не придет в действие. Он становится посмешищем для 
глупцов, у которых тем не менее котелок варит.
Такой ребенок - изгой в детских и подростковых компаниях. Его эксплуатируют, 
делают исполнителем грязной работы, шестеркой. Если его втянут в какое-либо 
преступление, то положение его становится безвыходным, и из страха перед 
тюрьмой он будет вынужден оставаться в компании и впредь. Ему не видать пощады 
ни от родителей, ни от компании, ни от общества. Все требуют от него лишь того 
хорошего, что почитается ими за хорошее.
И все-таки почему безынициативные дети так легко подпадают под влияние 
компаний? Потому что в компании не брюзжат, не зудят и не ноют, в отличие от 
семьи. Не выедают душу. В компании обязанности строго распределены, и каждый 
должен отвечать за свой участок работы. Кто увиливает от ответственности, того 
ожидает суровое, но справедливое, наказание. Это не сравнимо с постоянными 
придирками родителей и воспитателей. Человеку, особенно ребенку, нужна 
конкретность в исполнении дела. Не так: сделай это, и будет хорошо. Работа есть 
работа. Ее либо нужно сделать, либо в ней есть потребность. И в том, и в другом 
случае нельзя обставлять дело так, что кому-то от этого станет хорошо или 
кто-то от этого станет лучше. Станет ли кому-то хорошо или станет кто-то лучше 
- зависит от самого человека, а не от действий ближнего.
Понаблюдайте немного за своими детьми.
Безынициативный ребенок нуждается в приказе и ждет его. Вместе с тем в ребенке 
тут же возникает внутренний протест, потому что приказ косвенно указывает на 
его неполноценность. Как правило, наши недостатки приходят вместе с нами из 
предыдущей жизни, а значит, и протест оттуда же. Родители, желающие быть 
хорошими, живущие во имя домашнего покоя и старающиеся делать все, лишь бы 
ребенок не плакал, получают все более ожесточенный отпор. Их охватывает 
смятение и разочарование, когда они пытаются предоставить ребенку свободу 
действий, говоря ему: делай так, как считаешь правильным, отчего ребенок только 
раздражается. "Делай!" звучит для него как приказ, но он не знает, как 
правильно. Ведь ему всегда подсказывали родители, воспитатели и учителя. 
Проблема усугубляется для обеих сторон.
Для безынициативных родителей безынициативный ребенок причиняет массу хлопот, 
ибо им с самими собой-то не управиться. В них нет конкретности - их желания 
ориентированы на расплывчато благую цель. Поскольку ребенок испытывает 
родительские качества, являясь суровым экзаменатором, то им не стоит надеяться 
на что-либо хорошее во взаимоотношениях с ребенком, покуда они не начнут 
работать над собой и не разберутся в самих себе.
Многие родители, отдавшие все силы воспитанию, побывав у меня на приеме, 
однозначно решают действовать по-другому. На вопрос ребенка они задают 
встречный: а ты сам как думаешь? А что может думать ребенок, за которого до сих 
пор все решали родители? Прежде, исполняя приказ, ребенок доказывал, что он 
хороший, а теперь вдруг эту возможность у него отобрали безо всяких объяснений. 
Испуганный ребенок моментально ощетинивается либо заболевает серьезнее, чем 
когда-либо, и все лишь оттого, что я не отдала родителям приказ: "Все новшества 
вводить постепенно. Дайте ребенку свыкнуться с новым. Первым делом научитесь 
сами мыслить самостоятельно и лишь затем научите этому ребенка". Родители - а 
их мыслительная способность парализована чувством ответственности - не осознают 
того, что ребенок является увеличенным зеркальным отражением их самих. 
Бездумным исполнителем чужой воли, чья мыслительная способность еще более 
парализована чувством долга, чем у них.
Какие бы проблемы у вас ни возникали, это не означает, что положения нельзя 
исправить. Высвобождая из себя мало-помалу свое детство и своего ребенка, чье 
детство было еще более суровым, вы свыкнетесь с новыми видами энергии и