4)   сильное, с постепенным ослаблением;
    5)   прерывистое, залпами;
    6)   с сильным встряхиванием;
    7)   спокойное, умеренной длительности;
    8)   спокойное, с ускоренным отнятием;
    9)   спокойное, с замедленным отнятием;
    10)   вялое, расслабленное, с ускоренным отнятием;
    11)   вялое, расслабленное, с замедленным отнятием;
    12)   пассивное (дал пожать свою руку).
    Характер этих людей? Их настроение? Отношение к вам?
    ЭГО. Из дневника
    Я жил до сих пор и живу пристойно-благополучной жизнью, которую все 
явственнее ощущаю позорной. Лень и трусость составляют ее интимную основу, 
настолько интимную, что у меня никогда не болит голова. Я почти всегда хорошо 
себя чувствую. Я никогда не испытывал великих страданий. Я никогда не 
предпринимал великих трудов, а если предпринимал, то не оканчивал. У меня 
достаточно широкий и гибкий набор приспособлений для того, чтобы быть довольным 
собой и делать окружающих довольными мной. Этой простой и доступной цели я 
подчинил свою одаренность. И я делаю это достаточно хитро, для того чтобы и у 
окружающих, и у себя поддерживать непрерывное впечатление, что я способен на 
нечто большее. И ведь я действительно способен на нечто большее, я только не   
делаю   это большее.
    25. О почерке
    Говорили уже о почерках циклоидных и шизоидных, но вопрос о связи почерка и 
характера этим не исчерпался. Почерк — явление тонус-стиля, походка руки, 
сфотографированная бумагой... Постоянство почерка — мозговое чудо, его не в 
силах скрыть никакие подделы-
    125
    вания, почерк остается тем же, даже если пишут ногою или языком. Какой, в 
самом деле, соблазн в этой естественной самовыдаче  прочесть личность!
    Возникнув как ответвление физиономики, графология быстро выросла в 
полуоккультную дисциплину, на лоне которой пышным цветом расцвело шарлатанство, 
а рядом пробивались чахлые стебельки педантичного, добросовестного примитивизма.
 Малые и смутные обоснования,  большие  претензии.
    По закорючкам и завиткам судили о таких больших и туманных вещах, как 
фантазия и воля, и, конечно, предсказывали судьбу, давали советы по части 
семейного   бытоустройства.
    В лучшем своем виде это был и есть увлекательный психологический спорт, 
рискованное искусство энтузиастов, дух которого как нельзя лучше передан 
героиней «Успеха» Фейхтвангера.
    Постепенно в сырой массе домыслов, противоречий и откровенной чепухи 
откладывались и солидные наблюдения и некоторые трезвые умозаключения. 
Сопоставляли почерки и биографии, и некоторые параллели не могли не привлечь 
внимания.
    Еще римский историк Светоний заметил, что император Август, отличавшийся 
скупостью, «писал слова, ставя буквы тесно одна к другой, и приписывал еще под 
строками». Юноша, преувеличенно ярко одевавшийся, всячески пускавший пыль в 
глаза имел и вычурный почер" • когда эта склонность прошла, почерк упростился — 
подобных случаев было сколько угодно.
    Обратили внимание, что если человек с завязанными глазами пишет на 
вертикальной доске, то при повышенном настроении строка уходит вверх, при 
подавленном — вниз. Почерк молодой женщины, разошедшейся с мужем и потрясенной 
этим разрывом, в течение месяца из сильно косого превратился в совершенно 
прямой; когда же через несколько лет состоялось примирение, почерк снова стал 
наклонным.
    Нельзя было не заметить сильных отклонений в почерке некоторых 
душевнобольных, и в нескольких случаях графологи сумели предсказать психическое 
заболевание за год-другой до его открытого проявления. Русские графологи 
обратили внимание, что почерк Есенина в последние годы жизни из совершенно
    126
    связного превратился в изолированный, в котором каждая буква жила как бы 
своей собственной жизнью.
    Интриговало многих так называемое аркадическое письмо, в котором много дуг 
и соединений вверху букв и мало внизу («ш» пишется, как «т»); такой почерк, как 
уверяли графологи, свойствен человеку, заинтересованному преимущественно в 
форме, во внешнем эффекте, и будто бы часто встречается у людей 
актерски-авантюристического склада. Таким почерком писал Борис Пастернак.
    Ни одно из соотношений почерка и характера, на которых настаивают графологи,
 конечно, не достоверно в полном смысле этого слова. Некоторые, однако, кажутся 
естественными, прозрачны, даже и туповаты в своей  логичности.
    Что можно, например, возразить по поводу того, что крупное размашистое 
письмо свидетельствует об энергии, стремлении к успеху, общительности, 
непринужденности? Что сжатый, стесненный почерк есть знак расчетливости,   
сдержанности,   осмотрительности?
    Степень геометрической выдержанности письма (ровность линий и величины букв,
 равномерность интервалов и т. п.) отражает общее психоволевое развитие, 
выдержку и трудоспособность. Преобладание округлых и волнистых линий, которое 
часто бывает в письме синтонных пикников, соответствует всей их моторике, 
тонус-стилю; было бы просто странно, если бы Бисмарк и Кромвель имели почерк не 
крушюугло-ватый, словно составленный из толстых железных прутьев,  а