(«Автопортрет», — сказал внутренний голос, но очень тихо.)
    — Как воспринимает нормального?
    — М-м-м. Как высшее существо.
    — Не попал, двойка. Дебил тебе не собака. Нормальных держит за таких же, 
как он сам, только начальников или подчиненных, когда как.
    — Ясно.
    — Если ясно, назови, будь любезен, три ступени умственной ограниченности 
здоровых людей. В восходящем порядке.
    — В учебниках нет.
    — Примитив...
    — Другая шкала, не путай. Человек с относительно низким 
культурно-образовательным уровнем. Может быть гением.
    — Бездарь. Тупарь. Бестолочь.
    — На какое место претендует коллега?
    — Вопрос не по программе.
    — Тогда еще три ступени.
    — М-м-м...   Серость.   Недалекость.   Посредственность. 
Звезд-с-неба-не-хватательство.
    — Пять с плюсом. Как вы полагаете, коллега, существуют ли индивидуумы без 
ограниченности? Имеют ли они, я хотел спросить, право на существование?..
    Урожай этой беседы был скромен: трагедия дурака не в глупости, а в 
притязании на ум. Легче признать в себе недостаток совести, чем недостаток ума, 
потому что для признания в себе недостатка ума нужен его избыток.
    Ума собаки хватает уже, чтобы радоваться существованию Превосходящего. Вера 
есть высший ум низшей природы. Этим умом низший с высшим не сравнивается, но 
соединяется.
    114
    СНЯТИЕ МАСКИ
    Можно ли при росте под два метра и богатырской комплекции казаться хрупким 
и маленьким?
    Так бывало каждый раз, когда Боб путешествовал с кем-нибудь из пациентов в 
его детство.
    Для беседы и сеансов ему не требовалось отдельного помещения — этим 
помещением был он сам; для уединения с ним достаточно было его психического 
пространства. Мое присутствие никому не мешало.
    Я видел его молодым, старым, хохочущим, плачущим, нежным, суровым, 
неистовым, безмятежным... Никакие эпитеты не передадут этих перевоплощений, и 
не угадать было, каким он станет — с каждым — другой и непостижимо тот же.
    Сеансы внушения и гипноза Боб не выделял из общения как что-то особое. Пять,
 десять минут, полчаса, а то и более беспрерывной речи, то набегающей, как 
морской прибой, то ручьистой, то громовой, то шепотной, то певучей, то рваной, 
с долгими паузами, то чеканной... Не раз и я засыпал вместе с пациентами под 
его голос, продолжая бессознательно ловить каждый звук и что-то еще, за звуками.

    А бывали сеансы без слов. Сидел возле пациента, упершись в костыль, закрыв 
глаз и слегка покачиваясь. Некоторые при этом спокойно спали, другие бормотали, 
смеялись, кричали, рыдали, производили странные телодвижения, разыгрывали целые 
сцены. Трудно было понять, управляет ли он этим.
    Однажды набрался духу спросить, не тяжело ли ему даются профессиональные 
маски.
    — А? — глаз напряженно заморгал. — Поближе подойди. Не расслышал.
    Я придвинулся — вдруг громадная лапа метнулась, сгребла мою физиономию и 
сдавила.
    — Напяливаю... А потом снимаю... С одним сдерживаюсь. На другом разряжаюсь..
. Доза искренности стандартная. Разные упаковки.
    Отпустил. Больше к этому не возвращались.
    Приснившееся в ту же ночь.
    Объявление:
    ПРАЧЕЧНАЯ «КОМПЛИМЕНТ» ПРИГЛАШАЕТ НА РАБОТУ ПОЛОТЕРА. Адрес: Проспект Боли.
    Иду. Улица, знакомая по какому-то прошлому сну.
    115
    Знойный день. Прохожие в простынях, с наволочками на головах. Младенцы в 
автоколясках, крошечный милиционер на перекрестке сидит на горшке. 
Крестообразный тупик. Синий дом. Надпись над дверью: КАЮК-КОМПАНИЯ. Мне сюда.
    Узкий плоский эскалатор, движение в непонятную сторону. Рядом со мной стоит 
некто. Отворачивается, не показывает лица. Узнать, кто. Не хочет, 
поворачивается спиной. Забежать вперед, посмотреть — не пускает, удерживает. 
Страшное нетерпение, хватаю за шею санитарским приемом. Это я сам, другой я. 
Наконец-то. Взгляд узнавания. — «Здравствуй. Сейчас расскажу. Прости, что ТЕБЯ 
НЕТ». - «Какая разница. УБЕРИ ОРГАНИЗМ».
    Затемнение.
    ПОЧЕМУ НИ ОДНА МЫСЛЬ ДО КОНЦА НЕ ДОДУМЫВАЕТСЯ
    — Боб, а Боб. Что такое ШИБИЛ?
    — Не что, а кто. Шизодебил.
    — Помесь, значит, дебила и шизофреника? Излечимо?
    — Вырастешь — узнаешь.
    К его манере раздразнивать я уже приспособился.
    — Боб, если честно: я шизофреник?
    — Не знаю. Решай сам. Вспоминай.
    — Распад личности. Расщепление психики. В тяжелых случаях разорванность