а держать просто так, в этом ящике,
    в обгорелом моем мозгу...
    Письма жгу,
    нанося убыток непоправимый архивам,
    кабинетным червям ненасытным,
    потомкам хилым,
    исследователям исподнего ? ничего,
    пусть в анналах дерьма господнего, возбужденно жужжа, пороются и, пополнив 
его собой, успокоятся.
    Отозвавшись на ворожбу,
    пламя жадное, наконец, опомнилось,
    охватило все разом,
    восстало вроет.
    Письма жгу —
    это необходимый
    сигнал для звезд.
    Им, которые сверху так ясно видят
    машинальную нашу возню,
    нашептать бы,
    что из этого выйдет,
    взять за руку...
    Не виню
    и себя даже. Я так был слеп,
    что раскаянье окаменело.
    Птички божий! Клюйте смело
    ископаемый этот хлеб,
    торопитесь, пока не продано,
    быстро, быстро...
    Вот «люблю» твое, вот оно,
    эта искра.
    Наконец встретились,
    обнялись
    два счастливца:
    огонь и я.
    Сколько встреч в тебе, сколько лиц —
    столько длится
    агония.
    366
    Загляни, душа, в пламя-зеркало, заглотни ушат дыма терпкого...
    Вот старик седой и незрячий. Кому-то он объясниться хочет. В морщинах 
улыбку пряча,
    бормочет:
    я зачем-то учился драться, ходил в походы. Как бы все это пригодилось, коль 
знать бы,
    кого рожу.
    Мне бы только успеть прибраться да сжечь отходы,
    я вас не задержу.
    И быть может, в моей напрасности приоткроются дверцы...
    Восприми, Господи, душу в ясности, распрями сердце.
    ..Приходится дожидаться ночи.
    Уже произвел несколько деловых шевелений кто-то ли-церукий за оконным 
стеклом — там, где невесомо висит размытая лампа и, как листовое железо, 
распластаны дымящиеся бумаги. Это Зазеркалье или застеколье имеется у каждого 
человека, для обнаружения нужен лишь свет изнутри и взгляд наружу. В детстве 
верил, что там есть все для жизни, что все видимое — только приглашение в то 
пространство.
    ...Он является в некий час, отсутствующий на циферблате; в час, который 
поэты называют часом души. После некоторого промедления воспоследует провал в 
час быка, смутный, общеизвестный, который лучше проспать. Но перед этим (если 
ее оглушен видимостью) — в час Обещания — явится Собеседник. Твой друг, 
опьяненный бессмертием. Провожатый, с которым ничто не страшно.
    Он посетит тебя в сновидении, которое ты забудешь. Он подарит тебе утро.
    Доброе утро.
    367
    Владимир Леви помог выжить - физически и душевно - многим и многим. Его имя 
почти легенда: врач, писатель, поэт, музыкант, учёный, художник...
    Автор, можно сказать  элитарный - и в то же время редкостно популярный у 
самого массового читателя. Его книги («Охота за мыслью», «Я и Мы» «Искусство 
быть собой», «Разговор в письмах», «Везёт же людям», «Цвет судьбы», 
«Нестандартный ребёнок»), изданные на 23 языках, всегда расходились мгновенно. 
Эти книги работают как лекарства, их читают и как учебники, и как романы, 
поэмы; они спасают, оздоровляют, выводят из тупиков.
    Здесь, в трехтомнике, - в новой переработке прежнее и совсем новое, не 
издававшееся.
    Владимир Леви продолжает работать.
    
    
    
??