удушаюш;ей тоски, — горе, рождающееся откуда-то из 
груди, из горла, из живота, из заглазья, выворачивающееся 
наружу сухими судорожными рьщаниями... Нелюбимость 
и одиночество как открытие жуткой истины, 
жестокое откровение: 

ни ктоменян ел юбитниктоменя нелюбит 

Неправда это была, злая неправда: на самом-то ji^^jicлюбили: и мама, и папа, и 
дедушка, и другие родные, и 
соседи по коммуналке — я был солнечным мальчиком, 
веселым и ласковым, слегка озорнььм... Не баловали 
особо, времена были тяжкие, страшные, — но любили, 
уж это точно. 

Только как было об этом узнать, как догадаться, что 
вводит тебя в обман солнечное затмение? — когда душа, 
корчась от боли, кричит... 

Наваливался этот никтоменянелюбит всего 
беспощадней в постели — вместо спокойного легкого 
засыпания вечерами, вместо обычного, радостно-бодрого 
просыпания по утрам... Я так любил всегда засыпать 
и так любил просыпаться! — а тут это чудовище, 
зверь, терзающий ледяными когтями... 

Самовылечился рисованием, но зверь затаился. 

Являлся и в семь лет, и дальше, уже и без поводов, и 
с новыми поводами, когда реальными и весомыми, 
когда пустяковыми или мнимыми... 

|10зГ 


>.^,jC»tev.2,fSflft|&|. r^Simiffiiif 

Теперь, зная, как это бывает у миллионов и миллионов 
других, я почти уверен: во мне заработало то, что я 
именую эхо- или клише-механизмом. Всякое переживание, 
однажды испытанное (NB! — как и всякое событие 
в мире!), стремится себя так или иначе воспроизвести. 
Боль и тоска (как и радость, и удовольствие!..) из 
причинно-следственной связи норовят выпрыгнуть 
в иную реальность: в возвратные временн*#е круги... 

Так клишируются и состояния страха, превращаясь 
в фобии и панические атаки; так закрепляет себя и 
гневливость, и много разных навязчивостей, и упорный 
неадекватный смех; по этому же механизму 
воспроизводятся и психоаллергические реакции, и 
всевозможные влечения, и любови, и так называемые 
фантомные боли, когда болит то, чего уже нет... 

Вспомнить нельзя, но легко представить: лежит на 
жесткой интернатской кроватке маленький мальчик, 
влюбленный в свою нежную, прекрасную, чудесную 
маму. Но мамы нет рядом, мама его оставила здесь, 
в Чужом, никого нет тут своих, любящих и любимых, 
совсем никого, и ни малейших признаков, что вернутся. 
Мальчику больно, страшно и больно, отчаянно 
больно... Вернулись любящие и любимые, хоть и не 
навсегда... Но возвращаться стала и та пережитая боль, 
словно бы упреждая грядущие... 

Каков смысл? — горевать было, казалось, уже не 
о чем — каков смысл беспредметной душевной боли? 

Смысл, думаю теперь — в освоении. 


jg.jg^ ^/2шм^^^ ss0bm 

geicdg или gcncdg? 

из книги «Новый нестандартный ребенок» 

,Л, нашей Машеньке 6 лет. В этом году 

|1Т>1| она впервые пошла в детский сад (до