oofn/DoS QCa/^9uSu^fo 

Вавилонский царь Навуходоносор, вами в виду имеемый, 
доносил сведения о себе людям на ухо, точнее, 
в ухо и на. Мы же с Хвостиком именно и исключительно 
на хвосте доносим до мира сего весть о собственном 
существовании и необходимости его всемерного 
расширения и всевозможного продолжения. 

Нахвостодоносор, словно в подтверждение слов 
ИАХ, вдруг впрыгнул ДС в тарелку, хвостом же 
действительно, донес нечто до его носа. 

— Тааак, — протянул ДС. — А знаете ли вы, милорд, 
что имеете дело с психиатром? И сверх того, опытным 
кошковедом и котоводом? 
— А ну-ка брысь, — поспешил загладить неловкость 
ИАХ. — Это он от гостеприимства ошалевает, притворяется 
невменяемым. А в остальном воспитанный и 
психотерапию умеет производить. 
~ Да? — встрепенулась Оля. — В каких случаях? 

— В моих частных конкретных случаях перебора и 
недоопохмела. Перебираешь денек-друтой, запой надвигается 
— тут как тут котяга, тигром глядит, чертом 
носится, метить все начинает, в подушку презенты 
кладет — поневоле завяжешь, покуда не выветрится... 
А в похмельном страдании жалость к тебе имеет, на 
грудь садится, мурчит, тоску утоляет и успокаивает 
лучше любого феназепама; или же на плечо — к голове 
жмется, снимает боль... 
— Могу засвидетельствовать, — поддержал я, — 
кошкотерапия — реальное средство вспомоществования 
при разнообразных недугах, включая и депрессии, 
и зависимостные отягощения. 

— А собакотерапия? — спросила Оля. — У меня както 
больше с собаками лад... 
Как раз на слове «собаками»Нахвостодоносор очутился 
на коленях у Оли, и последовала короткая не


1310Г 


pe/do (уедь,лиоА 

разбериха, завершившаяся Олиным взвизгом и пружинным 
соскоком кота. Оля вскинула оцарапанную 
руку, а кот — свой ободранный хвост и напряженно 
задергал им из стороны в сторону. 

— Спокойствие, — произнес Иван Афанасьевич — 
Ручку мы щас поправим: фуххь! — нежно дунув на кровоточащую 
царапину, ИАХ произвел скругленное движение 
рукой вверх, словно подбросил воздушный шарик, 
и царапина на наших глазах вмиг побледнела и 
почти затянулась. 

— А с тобой, друг сердешный, поговорим. 
Посмотрел на кота. Специально так посмотрел, 
гипнотически — не берусь описывать, не получится. 
Факт лишь тот, и его придется оставить истории, что 
Навухо, простите, Нахвостодоносор — под взглядом 
Ивана Афанасьевича заговорил. 

Прошу только без чересчур близких популярных 
аналогий. Никаким булгаковским Бегемотом или гофмановским 
продвинутым котярой не пахло. Речь 
Нахвостодоносора была не звуковой, а двигательной, 
пантомимической, но от этого не менее, а более выразительной. 
Перевод же ее в слова с целью обнародования 
осуществлял сам ИАХ, произнося вслух ответы кота 
на его вопросы. 

— Объясни, паршивец, с какой целью ты прыгнул 
на колени к этой любезной даме, притом без спроса?