быстро убивали друг друга.
    На этом зиждется психология поединка. Тактика деморализации, всевозможные 
приемы запугивания имеют целью создать у противника непроизвольный 
эмоциональный прогноз поражения, который, если прием вполне удается, становится 
и содержанием сознания и прямо руководит поведением. Или хотя бы частично, из 
подсознания.
    Но разве речь идет только о драке?
    Это может делаться мягко, незаметно, интеллигентно, особенно женщиной: 
железная ручка в бархатной перчатке. В жизненной заурядице это то, что называют 
умением себя поставить. Как немного и как много нужно, чтобы исключить 
непроизвольный прогноз: «Ну, с этим можно не особенно церемониться...» Сколь 
многим блестящим людям не хватает именно этого умения, какой-то одной нотки, 
чтобы заставить с собою считаться, и это оборачивается иной раз жизненной 
трагедией. Непроизвольная борьба подсознаний, тайная война чувств идет всегда, 
даже в высочайшей дружбе и нежнейшей любви.
    —  Так вот, — говорю  я  упомянутому  чудаку,  — несчастный, у тебя 
срабатывает банальный эффект супрессии.
    —  А что это?
    — Помещают в одну клетку двух шимпанзе. Один — способный малый, но по линии 
наглости ничем не выдается, заурядность среднего ранга. Другой — тупой, но 
нахальный, этакий шимпанзейский генерал Бонапарт. И вот оказывается, 
присутствие Альфы Бонапарта начисто отшибает интеллект у интеллигентного 
шимпанзе: он впадает в форменное кретинство, условные рефлексы тормозятся. Вот 
так. Вот тебе и маразм принципов.
    Он опять стал ругаться и что-то спрашивать. Я разобрал только:
    —  И какова степень необратимости?
    —  К счастью, кажется, минимальна. Стоит убрать генерала, как интеллект 
восстанавливается, но после нескольких ошибок возникает стойкий невроз, а 
иногда и инфаркты. Приходится менять клетку, а самое лучшее — поместить 
интеллектуала вместе с Омегой.
    — Вот это здорово, — обрадовался он. — Это я и сам замечал...
    Мне вспомнился пациент Н. Этого человека одолевали патологические сомнения. 
Он размышлял и рассуждал по любому поводу, не мог ни на что решиться: работать 
или поступать в аспирантуру, развестись или продолжать семейную жизнь, которая 
по одним мотивам его устраивала, по другим нет. Делать ли по утрам гимнастику? 
Бриться или отпускать бороду? Дошло до полного паралича действий, и Н. ни за 
что бы не решился обратиться к психиатру, но так получилось. Психотерапия была 
безуспешной, потому что он глубоко сомневался, стоит ли в принципе верить 
врачам.
    И вот, когда уже казалось, что просвета не будет, в палате рядом с ним 
появляется пациент М. Все познается в сравнении: состояние М. было в десять раз 
хуже. Он уже сомневался в собственном существовании.
    Это вышло гениально, что они оказались рядом, хотя причиной тому был 
недосмотр: обычно таких пациентов стараются разделять. Чудо не замедлило: 
пациент Н. стал выздоравливать. Он превратился в рьяного психотерапевта, 
собственные его проблемы померкли. «Пусть будет, что будет, надо вот 
переубедить этого чудака». В его интонациях и движениях появилась уверенность. 
«Я понял, к чему шел. Я увяз. У меня была ложная тактика. Надо уметь сметь».
    С женой Н. развелся. М. лучше не стало, но кто знает, что бы было, если бы 
нашелся рядом кто-нибудь потяжелее.
    Лучший способ психически вылечиться — начать самому кого-нибудь лечить. Это 
помогает в самых, казалось бы, безнадежных случаях. Почему поправился пациент Н.
? Не потому ли, что у него сработал тот древний механизм, по которому слабость 
одного вызывает у другого ощущение силы? Не оказался ли для него пациент М. тем 
Омегой, рядом с которым он ощутил себя Альфой, овцой, против которой он 
молодец? А потом стратегию молодца он непроизвольно перенес и на другие сферы 
своей жизни,
    Очень может быть. Но не только. Над этим — чисто человеческий механизм 
смены ролей, непроизвольный взгляд на себя другими глазами. Старый и прекрасный 
педагогический прием: чтобы отстающий подтянулся, надо назначить его 
ответственным над другим отстающим. А того — над другим, по кругу.
    Руководящая работа как психотерапевтический фактор. Об этих вот механизмах 
и не подозревают сверхопекающие родители и сверхзаботливые друзья.
    
    ПСИХОЛОГЕМА ОБ ИНТЕЛЛИГЕНТНОСТИ. К ВОПРОСУ О ЛИДЕРСТВЕ
    
    Бобчинский и Добчинский, одинаково спеша, столкнулись около дверей и стали 
вежливо пропускать друг друга вперед.
    —  Прошу вас, пожалуйста.
    —  Нет, я вас прошу.
    —  Ради бога, проходите.
    —  Нет, что вы, пожалуйста. Я после вас.
    Так они маялись около получаса, затем Бобчинский, наконец, прошел первым.
    Спрашивается: Кого из двух следует назначить руководителем, при условии 
полного равенства во всех остальных отношениях?
    Разбор. Аргументы в пользу Добнинского. Он более терпелив, выдержан, у него 
более сильная воля: он же выстоял, добился своего, оказался и более несгибаемым 
и, со своей точки зрения, более интеллигентным. Ему подчинились, приняли его 
условие. Разве подобная настойчивость не похвальна для руководителя?
    Аргументы в пользу Бобчинского. Он гибче. Видя, что другая сторона