максимум антипатии.
    —  Ты хочешь сказать, что самоуверенный нахал давит на твою психику?
    —  Не совсем. Я принимаю локальную уверенность, но   отрицаю   глобальную: 
у меня   возникает маразм принципов.
    —  Теперь понимаю: ты просто самец с неустойчивым положением в иерархии 
стада.
    Последовала беседа о животной социологии, об этих иерархиях и рангах, о 
чинопочитании, которое у всех (и у сверчков, и у коз, и у обезьян, и, может 
быть, даже у амеб). Об Альфе, который клюет всех, ест первый и владеет всеми 
самками; о Бете, который клюет всех, кроме Альфы, и вплоть до Омеги, которого 
клюют все.
    О великом законе наглости, гласящем: среди наглейших побеждает сильнейший, 
а среди сильнейших — наглейший. А также о том, что самый нахальный Альфа 
теряется, попадая в чужое стадо или на чужую территорию, и самый последний 
Омега становится Альфой в своем гнезде. О том, что коровы из одного стада, едва 
их разделят в хлеву на две группы, начинают вести себя как представители двух 
враждующих политических партий: «Мы-ы и они». И о женских гормонах, которые 
почему-то понижают ранг курицы в куриной группе.
    Самое любопытное здесь, конечно, каким образом узнается ранг. У сверчков 
или ос вроде понятно: по числу щетинок или яйцевых трубочек, по песне. А у 
коров? У мышей? За что один хомяк уважает другого? Ведь далеко не всегда Альфой 
оказывается самый крупный и физически сильный.
    По наглости?..
    Об этом знаменитом опыте много писали, и я в том числе. Расхаживает по 
своей территории Альфа-макака, и подчиненные перед ним лебезят и снимают с него 
вошек, не смея взглянуть в глаза. Но вот через изящные вживленные электродики с 
помощью радиосигнала подается тормозной импульс в миндалевидное ядро мозга, и в 
Альфе что-то меняется... Секунда... другая... И вот уже всем все ясно, и бунт — 
дело правое. Альфа искусан, исцарапан, он уже ниже Омеги. Воцаряется Бета. 
Снова импульс — и Бета" низвергнут, на троне Гамма, и так до последнего.
    Но вот импульсы прекратились, Альфа опомнился, яростно вскакивает, и все 
становится на свои места.
    Мы не макаки, но на каких-то уровнях природная авторитарность работает и у 
нас. Особенно заметно это в стихийных взаимоотношениях детей и подростков.
    Иерархия от Альфы до Омеги в детских группах устанавливается очень быстро, 
обходясь минимальным числом поединков. Вопрос, кто кого сильней, среди 
мальчишек всегда актуален, и самый сильный — это прежде всего самый смелый и 
непреклонный. Смещение вожаков происходит редко.
    Но вот что важно: наряду со стихийной иерархией по принципу доминирования в 
детских группах существует и другая — по принципу симпатии. Положение каждого 
может быть охарактеризовано количеством выборов со стороны других (дружить или 
не дружить, сидеть вместе или нет, то, что последователи Морено называют 
социометрическим статусом). И здесь свои Альфы — «звезды» и Омеги — 
«отверженные». Альфы по симпатии могут быть Омегами по силе, и наоборот. 
(Соотношение того и другого еще не совсем ясна.)
    Чем выше социальный уровень группы, тем более принцип симпатии вытесняет 
принцип силы, и уже в старших классах школ он обычно преобладает. Какие-то 
зачатки иерархии по принципу симпатии, судя по всему, есть и у собак и у кошек. 
Определенно, некоторые из них, не отличающиеся с виду никакими достоинствами, 
ни силой, ни агрессивностью, оказываются более притягательными для своих 
сородичей — не корыстно и не сексуально, а просто так. С ними хотят быть, 
дружить. Может быть, они излучают какое-то доброжелательство?
    Уже в общении животных одного вида делаются ставки на разные принципы, 
ведутся разные игры.
    Маленький молодой генерал Бонапарт, приводивший в трепет громадных старых 
генералов, очевидно, оптимально использовал закон наглости. И опытный наглец и 
хороший дрессировщик легко поймут, в чем дело, и, конечно, гипнотизер тоже. Как 
много значат эти непроизвольные сигналы самочувствия и психического состояния, 
которые мы воспринимаем друг от друга! В нас прячется некая эмоциональная 
вычислительная машина, наши эмоции ведут подсчеты эмоций других людей, да и 
животных, по какой-то своей, таинственной системе баллов. Эмоция доверяет 
эмоции, и на этом безотчетном доверии держится закон наглости.
    Властные жесты и интонации, уверенность, активность, агрессивные проявления 
— это ведь только видимость. Может быть, ткнуть его пальцем, и свалится. Однако 
непроизвольное эмоциональное прогнозирование работает по элементарной природной 
логике: что видишь, то есть; как есть, так и будет. Ведет себя уверенно, значит 
так себя и чувствует, а если так чувствует, значит имеет основания, значит 
много раз побеждал или обладает каким-то секретным оружием. Природа любит 
перестраховку и не знает стыда. ?1сли натиск так яростен, значит у него много 
сил. 1сли он такой сильный, то лучше не рисковать, не ввязываться.
    
    Вся эта логика свернута в простой, безотчетный ;кт животной трусости. В 
этой игре (с огромным дефицитом информации!) все решают какие-то доли секунды, 
за которые происходит грубый замер относительных эмоциональных величин... 
Моментально оценивается степень агрессивности — трусости, уверенности, 
неуверенности — и у противника и у себя. У агрессивного в ответ на свирепость 
противника агрессивность подскакивает, у трусливого — падает. Осознавать не 
успевают. Но вот появляется молодец, против которого тот молодец — овца, и овца,
 против которой та овца — молодец. Настоящий молодец — тот, для которого 
отступление исключено, но таких почти нет: отбор давил на них беспощадно, такие