тактик в жизненных взаимоотношениях; может быть, склонен к романтическим 
увлечениям; по внешности не может быть мужланом, о росте и комплекции ничего 
определенного сказать не могу. Второй голос: во внешности сильно выражен 
мужской компонент, экстраверт, реалистичен, уверен в себе.
    Комментарий. Что же несет в себе голос — если отвлечься от содержания речи 
и явных интонаций? А ведь действительно, порой лишь несколько слов по телефону 
— и вот диагноз, прогноз и стратегия. Но все это на 90 процентов на уровне 
безотчетного чело-векоощущения (слухового) и очень трудно переводится в план 
сознательных рассуждений.
    По акцентам, интонациям и манере речи моментально определяется не только 
национально-географическое происхождение, ие только социально-культурный статус 
— это грубо, — но и какие-то более тонкие «субкультуральные» слои. Это тоже 
трудно выразить в словах. Каждый знает, что такое интеллигентный голос, но вот 
есть, я знаю, голос арбатский, голос коренного, потомственного жителя переулков,
 которых почти уже не осталось. Описать этот голос я не смогу, но знаю его, как 
и голос настоящего ленинградца. А есть и голосовые слои поколений. У многих 
современных пятнадцати-шестнадцатилетних, например, какая-то особая манера 
произносить шипящие с пришепетыванием: щто? — а человек старше тридцати лет 
скорее скажет: что?..
    
    Голос — живой звуковой сплав социального с биологическим, конечно же, своим 
тембром и высотой выдает гормональный статус, это одна из его древнейших 
функций. По степени мужественности-женственности и по возрастной шкале — это 
ясно, и каждым чувствуется. Сохранившийся молодой тембр у старого человека — 
весьма надежный признак свежести чувственно-эмоциональной стороны психики; с 
интеллектом связь проблематичнее. Когда голос по своему гормональному профилю 
вступает в противоречие с внешностью, я больше верю голосу. Иной раз чуть 
уловимая хрипотца в голосе женщины говорит больше, чем фигура, лицо (надо 
исключить, конечно, наслоения проплаканности, прокуренности, сорван-ность от 
крика и т. д.).
    Голосовая ритмомелодика... Шкала «шизоцикло», конечно, только одно 
измерение, можно выделить массу других... Внутренний тонус-стиль... Есть голоса 
все время падающие, все ниже и ниже, вам хочется их приподнять, встряхнуть (да 
держись же, не умирай!) . Л есть неудержимо летящие вверх и вверх... Есть 
прячущиеся, исчезающие, а есть такие, при первом звуке которых вы чувствуете 
неискупимую вину за то, что еще живете и дышите...
    Томас Манн писал, что живой человеческий голос — это какая-то раздетость, 
что-то интимно-обнаженное. Но есть голоса-маски, совершенно непроницаемая 
звуковая броня. Может быть, более прав Достоевский, считавший, что истинная 
натура человека распознается по смеху. Ибо в этот момент, писал он, обязательно 
прорвется что-то непроизвольное, что-то из самой глубины. Как бы ни был человек 
обаятелен, предупреждает  Достоевский,   поостерегитесь,  если   в смехе его 
слышится что-то неприятное, резкое, сдавленное...
    Если в искусство диагностики входит умение слушать голос, то владение 
собственным голосом непреложно для врачевания. Голосом можно лечить даже по 
телефону. Если у врача неприятный голос, это не психотерапевт.
    Умеете ли вы слушать голос?
    
    КАЛС УЗНАТЬ ПОГОДУ, НЕ ГЛЯДЯ В ОКНО
    
    Теперь после столь длительного захода в область бытовых тестов, можно 
поговорить и о тех, которыми наводнена современная психология.
    Как ни странно, большинство из них по характеру процедуры мало чем 
отличаются от бытовых. Все те же, более или менее бессмысленные задания, 
вопросы, картинки. Разница, во-первых, в аппарате интерпретации, во-вторых, в 
претензиях: первое больше, второе меньше. Если любое человеческое проявление, 
любое действие и даже бездействие можно в какой-то степени рассматривать как 
тест, ибо все связано со всем, то серьезные тесты в этом смысле отличаются 
только прицельностью. Взять быка за рога, ближе к делу... Для проверки 
математических способностей человека заставляют решать задачу, а не танцевать, 
хотя и твист, вероятно, мог бы дать что-то в плане отрицательной корреляции 
(сказала же Мерилин Монро: «Мужчины, с которыми мне интересно разговаривать, 
обычно не умеют танцевать»).
    В само.« простом случае тест просто «кусок» деятельности, на предмет 
которой идет тестирование: та ложка, по которой узнают о содержимом котла (test 
— по-английски «испытание», «проба»). В самом сложном (и таких большинство) 
некая стандартная процедура, в ходе которой, как полагают, выявляется качество, 
важное для чего-то совсем другого. Первым тестом на профпригодность работника 
физического труда была, конечно, кормежка: «быстро ест —быстро работает» — 
народный вывод, вполне обоснованный психофизиологией личного темпа. Один 
превосходный музыкант уверял меня, между прочим, что хороший аппетит служит и 
признаком композиторского таланта, что он не знает ни одного хорошего 
композитора с плохим аппетитом.
    —  А бывают плохие композиторы с хорошим аппетитом? — спросил я.
    —  Увы.
    В 80-х годах прошлого столетия в лаборатории Фрэнсиса Гальтона, 
родоначальника психогенетики, зародились первые тесты на интеллектуальность — 
конкуренты каверзного племени контрольных экзаменов и зачетов, с которыми мы 
начинаем воевать, едва переступив порог школы. Эти признанные ветераны в ряду 
тестов, проделав бурную эволюцию, наплодили массу шкал для определения