маятника: после интенсивного бодрствования — глубокий сон, после сильной работы 
рая — «отмашка» ада... «Всякий зверь после наслаждения печален», — заметил еще 
Аристотель.
    Опыты с вживлением электродов в мозг и химическими препаратами показали, 
насколько могущественны эти системы. Если воздействие на них достаточно сильно, 
в одно мгновение может перемениться не только самочувствие, но и мироощущение, 
и отношение к людям, и даже личная философия, основная стратегия существования.
    Очень похоже, что вариации темпераментов зависят прежде всего от свойств 
этих сердцевинных систем.
    Психохимия вмешивается в их ритмы, сбивает их внутреннее равновесие. 
Насколько выпивший человек остается самим собою? Это зависит в первую очередь
    46
    от химии его мозговой сердцевины, во вторую — от того, как он воспитан. 
Огромное таинство—-стимуляторы, успокоительные. По сути дела, на какое-то время 
мы создаем искусственный, химический темперамент, но пока еще с малым успехом, 
почти вслепую. То же могут делать, и гораздо естественнее, свежий воздух, 
движение, пища; старые доктора замечали, что меланхолики в деревне иногда 
превращаются в сангвиников.
    Может быть, Мишкины депрессии берут начало совсем не в мозгу, а где-нибудь 
в надпочечниках, где срываются поставки какого-то тонизирующего гормона. Может 
быть, это просыпается атавизм зимней спячки, но угнетение мозга не равномерно, 
засыпает, к несчастью, рай, а ад поднимает голову. Мой собственный циклотимный 
радикал проявляется в зависимости от погоды: к ясной и теплой я становлюсь 
сангвиником, к холоду и слякоти — меланхоликом.
    
    47
    Мы пока не понимаем, почему так непропорциональна природа, почему 
оптимальный тонус дается одним в таком щедром избытке, другим — в виде 
крохотных дразнящих просветов.
    КОЕ-ЧТО О ЛОШАДИНОЙ НАТУРЕ
    Прирожденный гипоманьяк, бурлящее средоточие бодрости, оптимизма и 
деятельности, попал в поле зрения психиатров уже после Кречмера, причем 
внимание привлек главным образом шизотимный его вариант. Но я скажу несколько 
слов и о циклотимном, как об одном из самых жизнеспособных человеческих типов.
    (Маньяк в привычном значении — человек, охваченный каким-то неистовым 
безумием, манией, — к гипоманьяку не имеет никакого отношения. В психиатрии 
термин «мания» проделал сложную эволюцию; в современном смысле «мания», 
«маниакальность» — состояние, противоположное депрессии: возбужденность с 
повышенным настроением. Гипома-ниакальность — состояние повышенного тонуса, 
промежуточное между обычным и маниакальным. Прирожденный, или 
конституциональный, гипоманьяк — человек, для которого такое состояние — норма.
)
    Таких людей мало, но они столь заметны, что кажется, будто их много. 
Человек, которого много. Когда говорят, что у кого-то «большой жизненный 
темперамент», чаще всего имеют в виду именно этот тип. Рядом с ним 
представитель обычного темперамента ощущает себя лодчонкой, попавшей в фарватер 
громадного корабля. Дыхание неостановимой машины чувствуется во всем: это мотор,
 за которым нельзя угнаться. Он бешено • тратит себя, но у него всегда остается 
избыток, его хватает на все и на всех. Энергия сочетается у него с сибаритством,
 чудовищная трудоспособность — с жадной погоней за наслаждениями.
    Кого привести в пример? Они всегда на виду, их
    48
    энергия прорывается сквозь любое занятие, на любой социальной ступени. 
История пестрит именами таких людей. В сочетании с талантом, даже небольшим, 
это нечто праздничное, феерическое.
    Может быть, один из самых ярких — Дюма-отец, гигантский толстяк-сатир, 
сочно и точно нарисованный пером Моруа. Посмотрите на его портрет в книге «Три 
Дюма», вы согласитесь, что Кречмер был превосходным наблюдателем, особенно 
после того, как сравните нос отца с носом сына, сурового моралиста. (Все-таки и 
в носах писателей можно кое-что разглядеть.) Какой явный сдвиг в сторону 
шизотим-ности и в облике, и в творчестве, и в рисунке всей жизни! Уксус — сын 
вина...
    Блестящие реплики, находчивость, мгновенная наблюдательность, фейерверк 
остроумия, непрерывные рассказы, анекдоты, выдумки... На таких людей можно 
приглашать, они держат компании и аудитории, заполняя собой любое помещение на 
неограниченное время.  В   больших  дозах  они  просто  непереносимы,
    
    4   В. Леви
    49
    к счастью, они никогда не задерживаются в частных домах надолго.
    Здесь можно говорить об эксцентричности, но эксцентричности естественной и 
органичной, идущей от переизбытка, от широты, от веселой, порой циничной 
самоуверенности. Черчилль, ярко выраженный пикник, принимал не слишком 
официальных посетителей одетым лишь в сизое облако сигарного дыма. Я мог бы 
привести и другие, более близкие примеры, но лучше оставить простор для 
читательских ассоциаций. Каждый наверняка сам может вспомнить кого-либо из 
представителей подобной психофизической организации. Гипоманьяк вездесущ: 
производительность и выносливость, быстрота ориентировки, общительность нередко 
выносят его на высокие ступени социальной лестницы. Конечно, ему помогает в 
этом незаурядная способность ладить с людьми и располагать их к себе; если это