Но ничего не ясно.
      Не ясно, почему и зачем в нас все-таки вложена эта странная, эта 
мучительная потребность в самоусовершенствовании.
      Непонятно, зачем, кроме секса и размножения, нужна Красота, которая вовсе 
не ограничивается целями половой привлекательности. Почему — откуда — зачем — 
красота детей, ведь и без того силен родительский инстинкт; потрясающая красота 
некоторых стариков и старух; особая красота, иногда приходящая к человеку в 
болезни; наконец, красота искусства, красота мысли, красота отношений — вся 
Красота
      Духа, о которой вы так тоскуете... Ведь она есть, эта красота, в 
чрезвычайно малых дозах, крайне дефицитная, прямо скажем, но ЕСТЬ (иначе откуда 
бы у нас взяться и представлению, и тоске по ней?..).
      Природа — не враг самоусовершенствования, Природа — лишь его стимул, а 
стимул вовсе не обязан всегда быть морковкой, несомой перед носом осла. Гораздо 
чаще, признаемся, это кнут, подхлестывающий его сзади. Несовершенства и 
дисгармонии вместе с дарами гармонии и волшебствами красоты даны нам для Жизни. 
Дальше — наследство, в которое мы вступили для хозяйского распоряжения.
      Человек есть творческий инструмент Возможной Природы. В него вложено 
великое доверие, великий риск и великий вызов Природы самой себе.
      (...) Если можете, примите к сведению и не обессудьте за конспективность.
      Ответа на ответ я не получил, но не перестаю ждать.
      «Жизнь есть болезнь, но зачем!»
      Памятка для неисцеленных
      Ты знаешь только свое Ты хочешь немедленного исцеления или на худой конец 
утешения.
      Слушай же, я утешу.
      Я слышу, как ты обвиняешь судьбу в немилости, а Природу — в ошибках «Я 
живу один раз, во веки веков, всего лишь один. Зачем же эти угри, вылезающие 
как звери из нор, и но выводящиеся годами? Зачем запах изо рта, почему гниют 
зубы и не желает работать кишечник? Зачем эти ноги, кривые колеса, ведь я 
никогда не был и не буду кавалеристом? Где моя талия, кто украл бюст? Почему 
такой нос такая жуткая несправедливость? Зачем эта аллергия и эта астма, и 
непутевое сердце, и кожа, покрытая лишаем? Откуда это искривление позвоночника, 
этот несоразмерный таз, этот жалкий пенис К черту, к дьяволу гены — заменить, 
переставить! Дайте лекарство1 Сделайте операцию! Почему я не могу 
контролировать свое внимание и свои мысли? Почему я чувствую не так, как 
другие? Кто отнял мою радость, мою волю? «В человеке все должно быть прекрасно 
— и лицо, и одежда, и душа, и мысли» — разве не так? Ведь должно! И тело, мое 
тело, должно быть здоровым, красивым и вдохновенным, и соблазнительным, черт 
возьми! И одежда — должна! И душа — должна! Ведь я живу один раз, один раз! 
Должно же мне быть приятно жить или хоть просто, ну, просто-напросто — 
переносимо!..»
      Должно-то оно должно. Ты совершенно прав. Только об одном забыл: никто 
тебе ничего подобного не обещал.
      С кого требуешь и кому жалуешься? В какую инстанцию подаешь заявление?
      Все это ты наобещал сам себе. Сгоряча, не подумав — навоображал, намечтал.
 Помогли тому и детские сказки о героях, о блюдечке с голубой каемочкой.
      А вот посмотри теперь, каково оно получилось.
      Создать именно себя, создать прекрасным и сильным, здоровым и 
обольстительным, обеспечить тем-то (и душой, и одеждой), обезопасить от того-то 
(и от нехороших мыслей, и от некрасивых чувств) — никто такого рискованного 
обязательства на себя не брал, а если и брал, то не подотчетно. Тебя не 
спрашивали, да ты и не вникал. Может быть, и в наинижайшей болезни твоей есть 
высочайший смысл, только не до него тебе. Что тебе обломилось, какой билет 
выпал в лотерее, называемой жизнью, — знал ли о том продавец билетов?.. Тот 
самый живчик, вонзившийся в ту самую яйцеклетку, — этот твой полупредок, равно 
как и вторая многоуважаемая половинка, ни о чем ведать не ведали, а если и 
ведали, то концов тех не сыскать. Они знали только свое...
      И ты знаешь только свое. Но знай — и не только. Всегда знай, что есть в 
мире сотни, тысячи и миллионы, страдающие несравнимо жесточе, несравнимо 
неутолимей. Всегда держи в сердце, в голове, что на всякое несчастье найдется 
другое, еще страшней, еще безнадежней. Благодарствуй, что тебя миновало, и не 
забывай — тебе повезло. Припоминай время от времени: нет богов там, куда ты 
обращаешь свои вопли и жалобы, требования и надежды, — нету там ни святых, ни 
ангелов, ни небесных целителей, а есть только исполнители ролей таковых — более 
или менее искусные или удачливые, более или менее вдохновенные. И говорят с 
тобой, и обследуют, и делают операции, и лекарства прописывают — только люди 
всего лишь люди  Болеющие, страдающие, умирающие — как и ты
      «Жизнь есть болезнь, но зачем?»
      Затем, наверное, чтобы выздороветь...
      Клинический идиот с мутными глазами и лицом ящерицы. Некто немыслимо 
нескладный, какофонический, весь измятый и перекошенный еще в материнском чреве,
 — явный мутант, жертва родительского алкоголизма, а может быть, скорбный гений 
неизвестной породы... Тело, исковерканное подлыми генами или ранней болезнью, — 
некий обрубок, несущий, однако, в себе здоровый мозг, даже сверхполноценный. 
Существо как бы женского рода, но столь своеобразное, столь далекое от 
возможности...
      ...Нет, не все. Есть еще и Венеры с убогими душами, и Аполлоны с кривыми 
мозгами. Еще есть и талантливые, и красивые, и прекрасные душой — со свищами в 
сердце, с несращением неба, с недоразвитием хрусталика или влагалища, с