Краеугольные камни опыта. Величественно и непоколебимо стоят они, давая опору 
уму и вселяя в сердце радостную безнадежность. Так было, так есть и так будет.
    И так будет?..
    Видите ли, во-первых, я верю в науку. Почему вы совершенно отбрасываете 
возможность того, что уже при вашей жизни изобретут эликсир бессмертия? Ведь 
уже сейчас некоторые ученые предлагают хранить людей в замороженном  виде    
(это    принципиально    возможно), с тем чтобы потом, когда настанет 
подходящий момент, размораживать. Может быть, вас успеют заморозить и вы не 
умрете? Я не хочу сказать, что это произойдет обязательно, по почему бы не 
учитывать и эту возможность?
    А во-вторых, я не совсем верю в науку. Астрономы говорят, что в ближайшие 
миллиарды лет нет оснований ожидать каких-либо космических катаклизмов вблизи 
Земли. Но почему вы уверены, что они все учли и ни в чем не ошиблись, что 
космос исподволь не готовит землянам серьезных подвохов?..
    Мы видим нескончаемые, неизменные повторения определенных явлений, и только 
эти повторения делают максимальной вероятность такого же повторения в будущем. 
На этом и покоятся главные предпосылки разума— прогнозы высшей степени 
вероятности. Степень их достоверности стремится к пределу некоего абсолюта, и 
все же червячок сомнения, ускользающе малая вероятность иного всегда остается. 
Никто не знает, существуют ли законы, неизменные перед лицом громадности 
времени...
    Физики вынуждены признать, что нет способов точно определить поведение 
частиц в мирке атома, можно только предсказывать с той или иной степенью 
вероятности. Физический мир вероятностен. А биологический, с его изменчивостью, 
возведенной в закон, с его вечным стремлением к избыточности, — разве это не 
вероятностный мир? И не несем ли мы в себе самих уйму вероятностей и 
неопределенностей? Мы — порождения подвижного, многомерного мира живой природы, 
изобилующего вариантами, переполненного неожиданностями, мира, в котором мало 
на что можно надеяться. Именно поэтому живым существам пришлось учиться 
искусству надежды.
    Этим искусством владеет и ласточка, летящая наперерез мошке, и кошка, 
стерегущая мышь, и вратарь, караулящий мяч, и стрелок, метящий в цель. Им 
владеет и мой товарищ, охотник за книгами. Им словно руководит некое провидение.
 Вот он проходит мимо киоска и, даже не подходя к нему близко, уже чувствует: 
есть или нет. Он бросает взгляд на прилавок, на продавца, на толкущихся 
покупателей и либо проходит, либо задерживается. Если задерживается, то, 
поверьте, почти всегда что-нибудь находит. Если же подойдешь к киоску, 
оставившему его равнодушным, то, как правило, убеждаешься, задерживаться не 
стоило. Ошибки бывают, но редко!
    А ведь он и не ведает, почему его тянет именно этот киоск, и именно сегодня,
 а не вчера. Мозг его, видимо, бессознательно учитывает массу мелких примет, 
запавших в подсознательную память. В сознании же является лишь самое 
существенное. «Есть» — «нет», «тянет» — «не тянет». В просторечии этого рода 
мозговая работа определяется весьма лаконично и выразительно: «чутье» или «нюх».

    Я знаю женщину, работающую в системе торговли. По роду службы ей приходится 
определять перспективность заказов, заключения договоров и так далее. Много 
людей перебывало до нее на этой должности, но дело двигалось плохо, даже 
электронная машина в конце концов оконфузилась, И вот эта молодая женщина, 
сравнительно малоопытный работник, сразу взяла быка за рога, дело  пошло  на   
удивление удачливо. Поразительно, что во всем прочем она не отличается ни 
особым талантом, ни каким-нибудь сверхъестественным «нюхом». Как и почему она 
добивается успеха, почему так редко ошибается, и для сотрудников и для нее 
самой остается загадкой. Впрочем, к этому скоро привыкли и принимают как 
должное.
    «Чем больше мы изучаем процесс мышления, тем больше убеждаемся, что этот 
процесс в значительной мере связан с автоматической, подсознательной 
активностью мозга. Те идеи и представления, которые имеются в нашем сознании, — 
это лишь камни, по которым мы хотим перейти ручеек...»
    Так писал о мышлении здоровых людей американский психолог Холм еще в 1871 
году. «Ручеек» переходит логика, камни дает интуиция, ныряющая из сознания в 
подсознание и обратно. А интуиция связана с эмоциями — райско-адскими «да» и 
«нет».
    Цепи меняющихся прогнозов идут сквозь нашу жизнь беспрерывно, вместе с 
постоянной игрой эмоций. Кто-то дотронулся сзади, вы испугались, обернулись, а 
дальше? Моментально оценивается ситуация — и несколько вариантов: либо испуг 
переходит в ужас и панику, и мы бежим или цепенеем, либо включается ярость, 
либо отмена испуга и вздох облегчения (дотронулась свисающая ветка), либо... 
смех! Радостный смех! Это пошутил товарищ...
    Вероятностный прогноз слит с эмоциями и определяет их взаимопереход. 
Расхождение с прогнозом — переключатель «знака» эмоции.
    Иду отбывать повинность, настроение скверное. Прогноз: «Если будет так, 
будет плохо, и так будет». Повинность отменена: радость! Значит, мой прогноз 
готовил не только отрицательные эмоции в связи с ожидаемой неприятностью, но и 
— исподволь—положительные, на случай отмены. Или наоборот: «Если будет так, 
будет хорошо, и так будет» (иду на свидание). Оказалось — не так, хочется рвать 
и метать (не пришла).
    В смехе — этом естественном противовесе избыточности Ада (которая лежит в 
основе всякой серьезности) — сливаются ожидание неприятного и его неожиданная 
отмена. Спусковой крючок смеха — понижение неприятного в ранге (проигрыш Ада —