А может быть, быстрый сон действительно нужен, чтобы сонное состояние не 
заходило слишком уж далеко, — периодическая тонизация, встряска, дозор 
бодрствования, напоминающий, что главное — это активность? Все те же качания 
маятника...
    Как есть парадоксальный сон, так есть и парадоксальное бодрствование — 
периоды нашей деятельной дневной жизни, когда на электроэнцефалограмме можно 
обнаружить намеки на сон. Правда, такие периоды менее регулярны, но это легко 
объясняется тем, что во время бодрствования на ритмы мозга накладывается 
несравненно больше внешних влияний. Если работа монотонна, периодическое 
снижение бодрственного тонуса проявляется колебаниями внимания и оперативной 
памяти. В это время машинистки делают серии опечаток.
    Маятниковый нейронный механизм сонно-бодрственного цикла устроен 
принципиально так же, как и множество других маятников организма: та же качка и 
те же отмашки. Очень много общего с маятником вдоха-выдоха: та же гибкость 
поверхностного произвольного регулирования и та же могучая, все сметающая 
непроизвольность, когда дело доходит до серьезного. Только более растянутая 
шкала времени... И каковы бы ни были гипотезы о значении разных фаз сна, 
основная его цель несомненна: возместить биохимический расход, который во время 
бодрствования не восполнялся, прибраться, привести все основное в порядок и 
новую готовность.
    Если бы на нашей планете стоял вечный день или вечная ночь, мозг скорее 
всего работал бы в пульсирующем ритме, наподобие сердца. Но нет никакого смысла 
бодрствовать в то время, которое не может быть использовано для полноценной 
мирской деятельности: организму гораздо целесообразнее заняться внутренними 
делами. Человеку эволюционно пришлось выбрать дневной образ жизни. Основной 
ритм планеты навязал себя мозгу, закрепился генетически. В условиях полярного 
дня и ночи люди в общем продолжают спать и бодрствовать, как обычно. Однако на 
общую схему цикла наложилась масса частных отклонений. Похоже, например, что 
некий процент «сов» среди людей — намеренный ход эволюции: на ночных стоянках 
первобытных групп, в которых сформировался современный человек, нужны были 
бодрствующие часовые, которым не хотелось спать в это время. Необходимо было и 
сохранение достаточной гибкости сна у всех: дикая жизнь полна неожиданностей и 
ночных беспокойств. У большинства людей мозг способен переходить на разные 
режимы сна.
    Но природа все делает вчерне и вслепую. Мозг плохо подготовлен к жесткому 
режиму цивилизации. Неравномерная избыточность у одних проявляется в излишке 
бодрствования —  бессоннице,  у других  в  сонливости...
    Есть болезнь нарколепсия, при которой периодически или в самое 
разнообразное время возникают приступы сна; человек может внезапно заснуть 
среди полного бодрствования. Являются ли эти приступы результатом мгновенного 
включения «ночной смены» или отключения «дневной», пока неясно. Удивительный 
случай из практики моего друга-коллеги: ему удалось вылечить от нарколепсии 
иностранного дипломата, который впадал в сон на ответственных дипломатических 
приемах; помогло внушение в гипнотическом сне.
    При поражении бодрственных центров ствола возникает летаргический сон, 
длящийся иногда десятки лет. Болезненные очажки находят обычно около стенок 
внутримозгового канала. Здесь несомненно: отключение бодрственных центров 
отдает мозг во власть тормозных. Экспериментальная модель «сонной болезни» 
получена на животных, у которых прицельно разрушали или изолировали часть 
сетевидного образования. Но в некоторых случаях летаргического сна никакого 
поражения бодрственных центров не обнаруживается... Это случаи «психогенной» 
летаргии:   сон  наступает сразу же после психического потрясения. Так засыпали 
некоторые матери после известия о гибели детей. 22 ноября 1963 года заснула 
19-летняя мексиканка Мария Элена Тельо, потрясенная сообщением об убийстве 
президента Кеннеди, и спит до сих пор. Быть может, это сверхкрайний случай 
вытеснения — непроизвольное подавление всей памяти, пронзенной Адом.
    
    О ТОЛКОВАНИИ СНОВ
    
    В сновидении нет ничего невозможного. Здесь мы плачем и смеемся, летаем, 
умираем и вновь рождаемся, совершаем подвиги и аморальные поступки, встречаемся 
со множеством существующих и несуществующих лиц и с собственными двойниками, 
превращаемся в кого угодно...
    Если осторожно посветить фонариком в лицо спящему, ему может присниться 
ослепительный летний день, яркое звездное небо, пожар, костер, электросварка, 
наезжающий поезд или автомобиль с горящими фарами, экран кино или телевизора с 
передачей детективного фильма и множество всякого другого, но яркий свет будет 
присутствовать в сновидении почти обязательно. Если приложить к ногам холодную 
железную пластинку — приснится морозный зимний день, прогулка на лыжах,  
купание  в  проруби,  путешествие   в  Антарктиду...
    Подобные вещи были известны уже Аристотелю. Сходными приемами некоторые 
современные исследователи программируют сновидения спящих. «Заказ» и сновидения 
иногда и в самом деле близко совпадают, это облегчается и предварительным 
изучением психики испытуемых. И все-таки мозг импровизирует на заданную тему с 
громадной долей непредсказуемости. Можно несколько раз увидеть очень похожие 
сновидения, но дважды одно и то же нельзя. Как-то во время ночного дежурства в 
больнице Кащенко на плечо мне села огромная птица и с отвратительным клекотом и 
хлопаньем крыльев начала терзать конями; просыпаюсь, меня трясет за плечо 
санитарка: «Доктор, вставайте, срочный вызов» (телефон в дежурке не работал). В 
следующий раз точно в такой же ситуации мне приснилось, что я выступаю на