приютили. Сейчас, когда рассказываешь кому-нибудь из молодежи, слушают с 
недоверием... Не верят также, например, что в колхозе после восьмого класса я 
за два летних месяца заработал себе на кепку. Они сейчас за один день 
зарабатывают больше.
    Мама пошла в доярки. За работу в то время почти ничего не платили, но она 
не умела работать плохо.
    Закончил обязательные 7 классов, дальше учиться не собирался, хотел 
работать. Но мама все-таки заставила меня пойти в среднюю школу. Для этого надо 
было ехать в город и жить в интернате. Все зимы ходил в одном пиджачке, пальто 
не было. По выходным дням голодал. Дома не было даже черного хлеба, питались 
картошкой.
    Из школьной жизни основное воспоминание — издевательства и насмешки. На 
переменах, а иногда и на уроках в меня кидались огрызками колбасы или свинины, 
а я отворачивался и глотал слюну. (Гораздо позднее, изучая психологию, я узнал, 
что есть люди, которых действительно не задевают насмешки и издевательства. Для 
меня это было невероятно). С содроганием вспоминаю сейчас, будто это было вчера,
 с какой изобретательностью надо мной, дошкольником, издевались взрослые дяди...
 Сколько помню свое детство и юность — всегда я, хилый, долговязый, рыжий, 
конопатый, был кем-то вроде шута при средневековом дворе. Так я свыкся с мыслью,
 что если кому-нибудь захочется поиздеваться над кем-то, и этим последним буду 
всегда я...
    Где-то в девятом классе во мне произошел перелом. Если до этого я раньше 
учиться не хотел, то теперь решил, что буду учиться во что бы то ни стало.
    Я всегда быстро схватывал новое и с особым удовлетворением решал задачи на 
сообразительность. Читать научился сам, когда мне было всего три года, и очень 
удивлялся, что пяти—шестилетние дети у соседей читать не умеют Еще до школы 
прочитал много книг, и не только детских.
    Поступил учиться в технический вуз. Жил на стипендию. Начал заниматься 
спортом, бегать на средние и длинные дистанции. Обнаружилось, что голодный 
долговязый хиляк обладает большой выносливостью. Тренировался фанатически, 
через три года стал чемпионом вузов города, совсем немного осталось до мастера 
спорта. Думаю, если бы лучше питался, то и мастерский рубеж покорился бы.
    Я всегда был одет и обут хуже всех и не мог позволить себе развлечений, 
доступных другим. Это я компенсировал успехами, превосходством, победами. Не 
раз были мысли о самоубийстве, но удерживали злоба и беспредельная жажда мести. 
Злоба, дикая злоба заставляла меня сдавать экзаменационные сессии без единой 
четверки, двигаться вперед по гаревой дорожке, когда ноги отказывали, в глазах 
было темно и мозг отключался. Я плакал по ночам, а утром, стиснув зубы, опять 
шел самоутверждаться.
    В студенческие годы я меньше подвергался издевательствам, чем в школе, не 
было уже таких пыток. У меня был какой-то авторитет, ко мне часто обращались за 
консультациями. Но сынки родителей «с положением» не упускали случая 
продемонстрировать свое превосходство.
    Особенно драматичными стали мои дела, когда наступило время поближе 
знакомиться с девушками. Здесь у меня вообще не было никаких шансов...
    Институт закончил с отличием. В 24 года был назначен заместителем директора 
предприятия, проработал там пять лет, неплохо. Ушел: общение с людьми на этой 
должности оказалось для меня непосильным. По сей день работаю рядовым инженером 
и от всех продвижений по служебной лестнице категорически отказываюсь.
    Я должен был стать выше своего окружения по уровню развития, по кругозору, 
по эрудиции. Я должен был стать выше всех, причем так, чтобы никто в этом не 
усомнился.
    Более двадцати лет упорно занимался самообразованием: капитально изучал 
литературу, историю, философию, изобразительное искусство, театр. Всегда 
занимался одновременно не менее чем на двух курсах, кружках и т. п. Овладел 
фотографией — есть снимки, отмеченные на конкурсах. Все, за что я берусь, я 
делаю фундаментально. Владею свободно несколькими языками. Только работой над 
собой я мог отгонять разные невеселые мысли.
    Положение мое, тем не менее, незавидное. У меня никогда не было друзей, ни 
одного. Мне 45 лет, а я до сих пор не женат и вряд ли женюсь. Никаких навыков 
общения с женщинами, никакого умения... Да и откуда ему взяться, этому умению, 
когда с детства вырабатывалось враждебно-настороженное отношение ко всем 
окружающим. Насмешки девушек и женщин воспринимал особенно болезненно. При 
разговорах на сексуальные темы даже в мужской компании становился 
вишнево-красным.
    Менял места работы, чтобы там, где меня не знают, начинать по-другому. Но 
ничего не помогало. Последние 10 лет вообще не делал никаких попыток сближения.
    Получается, что в чем-то я ушел далеко вперед, в чем-то безнадежно отстал.
    Иногда узнававшие меня поближе задавали вопросы такого типа: «Вот ты умный, 
да, эрудит. Но кому какая радость от этого?!»
    Это ставило меня в тупик. Жажду мести, можно сказать, я удовлетворил. Стал 
на пять голов выше, а дальше что?
    Еще «штрих к портрету»: для меня большой интерес быть заседателем народного 
суда. В каждом деле ищу глубинные причины межличностных конфликтов.
    Особое место в программе моего самообразования заняла психология. Я 
самостоятельно изучил полный ее университетский курс и множество работ 
зарубежных, авторов по первоисточникам. Многое в формировании моей личности 
стало ясным, почти все... Не согласен с утверждением психологов, что первые три 
года жизни играют решающую роль. В моем случае, мне кажется, главное началось 
лет с шести.