надежный друг, вдохновитель.
    1. Неутомимое   внимание   к положительным        сторонам жизни. Влюблен в 
леса.
    2. Уверен в своей внутренней силе. Спокоен. Речь выразительная. Улыбка 
внутренняя.
    3. Внимание к окружающим. Забота о слабых, без сантиментов. Запрет на поиск 
сочувствия и благодарности.
    4. Не ждет и не ищет никакого оценивания своей персоны. Оценочное     
самообслуживание в рабочем порядке.
    5. Работает не щадя себя, с наслаждением отдыхает. Разнообразные   интересы.
   Превыше всего ценит время, свое и чужое.
    6. Замена    обвинения    размышлением. «Да будет мысль твоя жестокой, да 
будет легкою рука».
    7. Уверен в своей способности поднять настроение, развеселить и ценой смеха 
над собой.    Как видим, слева — почти ничего сверх обыкновенной домашней 
самокритики. А справа — искренние поздравления по случаю собственного рождения.
    Что же, на этом, пожалуй, теоретическую часть нашего урока сочтем более или 
менее изложенной? Хватит над чем покорпеть?
    Теперь — пара иллюстраций из практики, а потом кое-что из подборки писем.
    Настоящее имя
    
    Я был начинающим, еще держался за белый халат и напускал на себя апломб. А 
этот парень, Омега из Омег, непрерывно себя стыдился, сжимался, сутулился, 
опускал глаза и краснел. На полторы головы выше меня, атлетического сложения... 
Ничего этого не было. Передо мной сидел скрюченный инвалид.
    Тяжелое заикание.
    В глубоком гипнозе сразу заговорил свободно. Увы, чудо переставало 
действовать еще до того, как он выходил за порог. Аутогенная тренировка?.. Не 
мог и пальцем пошевелить, не уяснив сперва, как это делать правильно, а все, 
что ПРАВИЛЬНО, моментально пробуждало рефлекс Омеги — судорожный зажим.
    Ему стало хуже, совсем худо. После одного из сеансов внезапно исчез. Ни 
слуху ни духу.
    Месяцев через восемь является ко мне некий красавец. Взгляд открытый, 
смеющийся, осанка прямая. «Собираюсь жениться, доктор. Хочу пригласить на 
свадьбу». — «Простите... Алик?» — «Я САША». — «Саша?.. Ах да, Саша... Не совсем 
понимаю. Я, кажется, ничем вам не помог...» — «А вы про это забудьте. Это вы 
Алику не помогли. А мне показали, что Я — САША». — «Как?.. Что?..» — «Ушел из 
дома. Сменил работу. Поступил на курсы... Начал играть в народном театре. Завел 
новых друзей. Влюбился». — «НО КАК?..»
    —  Придушил Алика. Сбежал от тех, КТО ЕГО ЗНАЛ. Чтобы самому... Вот — Я 
САША. Мне давно хотелось быть САШЕЙ.
    Тут я начал кое-что понимать: «Александр» некоторые уменьшают как «Алик», а 
некоторые как «Саша», «Саня», «Шурик», кому как нравится. Александр — имя 
просторное. Так. Значит, теперь он Саша.
    —  Саша, а скажите... С новыми сразу...
    —  Алик заикался. А САША нет. Алик заикался, а САША смеялся. Алик зажимался,
 а САША выпрямлялся. И... По шее ему. А потом догнал и еще добавил.
    —  Так вы что же... Совсем порвали с родными?..
    —  Зачем же. Полгода хватило. Живу опять дома. Со всеми встречаюсь. Только 
Я — САША. Всех убедил.
    ...Я сказал: «Начал кое-что понимать». Не совсем. В те времена я еще не 
осознавал, что такое имя.
    «Джон Гопкинсон стоит в воротах прекрасно. Как жаль, что он никогда не 
станет знаменитым из-за своей слишком длинной фамилии», — помнится, писали об 
одном английском вратаре. Я не знаю, стал ли Джон Гопкинсон знаменитым, но у 
меня было немало пациентов с самыми разными болезнями и одним общим признаком: 
они не любили свои имена или фамилии. Не все из них, правда, отдавали себе в 
этом отчет.
    Одна женщина более двух лет страдала тяжелой послераз-водной депрессией, с 
бессонницей и отвращением к пище. Превратилась почти в скелет. Препараты не 
действовали. Клонилось к уходу из жизни — да, собственно, болезнь и была этим 
уходом, в растянутой форме..
    Бывает, что врачебное решение приходит наитием.
    Я знал, что после развода она осталась с фамилией бывшего мужа. По звучанию 
не лучше и не хуже ее девичьей. Спросил, почему не сменила. «Лишние хлопоты... 
На эту же фамилию записана дочь... И вообще, не все ли равно...»
    Ничего не объясняя, сам плохо соображая зачем, я потребовал, чтобы она 
вернула себе девичью фамилию и хотя бы на пару месяцев уехала в Н-ск, к 
родственнице, где, кстати, была уже год назад и вернулась с ухудшением.
    Через два с половиной месяца пришла ко мне с радостным блеском в глазах...
    Коллеги не поверили, что столь страшная депрессия могла быть излечена такой 
чепухой, как смена фамилии. «На нее повлияла смена климата и обстановки», — 
говорил один. «А почему этого не произошло год назад?» — «Мужик появился, вот и 
все дела», — авторитетно заявил другой. «Нет, — отвечал я, — пока еще нет». — 
«Спонтанная ремиссия», — утверждал третий.
    Может быть и так, важен результат. Но это был случай не единственный.
    Еще две женщины по моему предложению произвели ту же самую процедуру и 
обновили себя. Еще один мужчина, поменяв паспорт, покончил с уголовным прошлым 
и заодно бросил пить. А студент, разваливавшийся от навязчивостей, получил от 
меня новое имя всего лишь в том же гипнозе. Он даже не вспомнил его, просыпаясь,