жил. Но иногда он просил дать ему побыть в уединении.
В один из таких моментов и прозвучал «первый звонок». В кресле за письменным 
столом Антон ни с того ни с сего потерял сознание и пробыл в таком состоянии 
несколько часов, пока не явился я.
В машине по дороге в больницу очнулся, пытался что-то говорить, что-то мне 
объяснял, но речь была неразборчива, руки и ноги плохо слушались.
В больнице пришел в себя и сбежал домой.

Г/1 АРА 4. ЕЩЕ ОДНА БЕСКОНЕЧНАЯ ЖИЗНЬ
321
Через   неопределенные щ промежутки времени «звонки»   начали   повторяться: gg 
то кратковременный паралич, то опять потеря сознания, то слепота.
Наконец, я уговорил его ^ обследоваться у Жени Гаси-лина, нашего бывшего 
сокурсника, профессора ней- Щ рохирургии. Женя, спасибо , ему, не стал темнить, 
выложил снимки и томограммы. Посттравматическая киста с аневризмой мозговой 
артерии. Истончение стенки.
Прорыв — в любой миг. Неоперабельно.
Как-то  оттянуть  исход мог бы только постоянный покой, полнейшее исключение 
напряжений. Практически инвалидность. За фортепиано — ни в коем случае.
Антон только присвистнул, когда услышал эти рекомендации. «А пошло оно...»
Потом по-тихому засобирался.
Пытался ответить на скопившиеся письма, у него всегда были непролазные 
эпистолярные долги; принимал больных, ждавших консультации, дописывал давно 
начатую пьесу о Моцарте, так и не успел... Играл каждый день на своем «Беккере»,
 мне и не только...
Здесь некоторые из записок последних месяцев.
Хронологии нет, чисел он не любил.
11      Зак. 3701

СК503ЙЯК
Ъ22
7€ъ последних записей Лялина
Здравствуй, душа родная, спешу к тебе...
Успею ли сказать что-то?.. Смогу?..
Ведь ЭТО еще нужно добыть, выцарапать, ведь сокровища — по ту сторону снов...
Поднялся опять заполночь, чтобы в очередной раз попытаться выкинуть на бумагу 
кое-что из варева, кипящего в башке. Будут, конечно, опять только крохи, только 
за хвостик-то и поймаешь последнюю замухрышку-мыслишку, а мысли-мыслищи, 
которых такие табуны (желто-красные, лилово-зеленые), опять, помахав уздами, 
ускачут туда — за мрак...
Сколько разговоров ведешь в эти часы, минуты, мгновения... В том и дело, что 
НАСТОЯЩЕЕ живет только в завременном пространстве, а вытащенное сюда, на 
развертку, подыхает в конвульсиях, как рыба на суше. Ну, а все-таки, все-таки — 
вы понимаете меня, милые — вот ты, кто сейчас читает — сейчас, сеймиг ты и 
чувствуешь ТО ЖЕ САМОЕ, передается — вот этим-то моим именно кружением около да 
вокруг, этим ритмом невысказанности, промахива-нием, ненахождением - ПОТОМУ ЧТО 
И У ТЕБЯ ТАК, именно так... Ведь слова только жалкой своей беспомощностью и 
вскрываются, обнажая сущее...
Я за них не держусь — поэтому мне и даются они, слова — но вот как 
схватить-удержать то завремен-ное   видение,   те   гроздья   откровений,   
которые... Оборвалось... Как только начинаешь на слова полагаться всерьез, они 
и показывают кукиши.
(Кто-то из пациентов доказывал мне недавно, что «кукиш» якобы французское слово 
и ударение должно быть на последнем слоге: кукИш.)

ГЛА&А 4- ЕЩЕ ОДНА БЕСКОНЕЧНАЯ ЖИЗНЬ
323
Есть на свете бред — честный несчастный больной братец лжи, выблевывающий 
потроха искренности. Есть забредье, страна Истины, первозданная стихия за-бытия,
 откуда выкрадывает свои перлы клептоманка-поэзия. Больше неоткуда ей воровать, 
да и то часто возвращается с пустыми руками...
Итак, душа милая, Я УМИРАЮ в смысле «еще живу», и ничего траги-ипохондрического 
в утверждение это не вкладываю. Жить можно только посредством свершающегося 
умирания, и лишь общение дает нам возможность нере-живать себя. Вот и еще один 
мой кусочек в бессмертие выскочил, даруя и тебе миг вечной жизни. Бессмертие — 
наш с тобой общий дом, один я туда и не могу, и не хочу...
Да, лишь в общении, любым образом и посредством, бессмертно живет и здравствует 
голая живая душа, вся как есть.
Жизнь — только искренность, летящая к искренности, только душа-к-душе, передача 
души, пересыл от сущего к сущему — и ничего больше, достаточно.
Вот, кстати, тому свидетельство — нечаянная моя радость: пока я это писал тебе, 
перестала болеть моя голова, хотя по всем законам патофизиологии должна была 
разойтись до смерти.
Сие не значит ли, что возбужденный телесным недомоганием дух, искупавшись в 
Истине, произвел суммой своих движений исцеляющую работу?
Прощаясь с тобой сегодня, могу лишь пожелать, чтобы твоя голова после прочтения 
следующего моего опуса разболелась не слишком.

сквозняк
324