Несомненно, в совете заключена тонкая хитрость. Относиться к своим, как к 
чужим, невозможно, противоестественно. Однако, если настрой сработает, будет 
найдена искомая мера, произойдет смещение значимости к той самой золотой 
середине, где лежит истина: любовь к ребенку утратит ослепляющую деспотическую 
избыточность. С той же хитрою оговоркой: относись к знакомым людям, как к 
незнакомым, а к незнакомым, как к своим близким, и ты станешь обая-

– 170 –

тельнейшим человеком на свете. Хочешь преуспеть в деле? Делай все, чтобы 
удалось; но откажись от моральной собственности на результат. Исполняя долг, 
признавай и некоторые права судьбы...
      Снизить значимость или повысить, поднять или опустить «планку» – это и 
есть искусство владения собой («самоуправство», как выразился один мой самый 
юный, десятилетний читатель); знание же, а вернее, точное чувство, когда 
снижать или повышать, есть мудрость. Почему труднее всего проявлять мудрость в 
делах собственных, уже, надеюсь, вполне ясно.

СОБИРАЙТЕ СОКРОВИЩА! ЗАБЛАГОВРЕМЕННО!

      Этим занимаются дети, интересующиеся всем на свете; супруги, рождающие на 
свет не одно дитя,  а два, три и более; коллекционеры; люди, заводящие у себя 
дома разную живность, изыскивающие всевозможные хобби; люди, преданные 
искусству, науке, любому сверхличному делу; это, между прочим,  и те, кого 
иногда упрекают в легкомыслии, разбросанности, непостоянстве, счастливые 
сангвинические натуры.
      Идея  ясна: нужен запасник внутренних ценностей. Нужен и неприкосновенный 
запас... Если сангвиник вприпрыжку бежит от одной ценности к другой, от другой 
– к третьей и далее, если флегматик выбирает сверхценность, как опытная хозяйка 
овощ, и любовно консервирует в банке здравого смысла, то что делать холерикам и 
меланхоликам, тем, у кого все всерьез и надолго, а маятник то и дело готов 
сорваться с «гвоздя» и погрузиться в пучину ада?
      У таких при крушении сверхценности, например, любви или престижа, легко 
возникает то, что в психиатрии зовется «депрессивной заслонкой»: отрицательная 
сверхзначимость разливается по мозгу черным огнем, и вот ценности гаснут 
изнутри, внезапно, все сразу, и нет масштабов, и конец целям, запросам и 
интересам – теряется ощущение смысла жизни...
      Рискую определить мудрость еще и как умение играть с самим собой, как 
особую смелость: давать себе право на внутреннюю реальность. Не вводя себя в 
заблуждения, устанавливать с собой  соглашения, имеющие силу веры, как это 
делают артисты и дети, 

– 171 –

сохраняющие в игре и чувство реальности, и внутреннюю истину «предлагаемых 
обстоятельств».

...Тьмы низких истин нам дороже
Нас возвышающий обман.

      Человеку необходимы и фантазии, и иллюзии; важно лишь, чтобы не они 
управляли им, а он ими, и через их посредство – собой.
      ...Сколько людей оказываются жертвами воображения и отсутствия 
воображения, сказать не берусь, но что ни трагедия – то роковая отрицательная 
сверхзначимость или, что то же самое, роковое отсутствие положительной... 
Недавно беседовал с девочкой 18 лет, едва отходили в институте Склифософского; 
бросил первый мужчина – я думал, какой-нибудь сытый ловелас, нет, такой же 
самолюбивый  дурачок, мальчишка, вспомнил, что ему надо учиться. Диагноз – 
ценностная связанность. Сознание, суженное сверхзначимостью, нормальная девочка.
.. Что можно было ей посоветовать – влюбляться поосмотрительнее?
      Когда это есть, разговоры малоубедительны, а советы отдают пошлостью. 
Сверхценность-Влюбленность-Смысл жизни – когда этого нет, когда нет в жизни 
равного ей и большего, внутри рождается серая смерть, тоска, кричащая, что жить 
больше незачем. Но тот, кто хотя бы знает, что смысл жизни зависит и от него, 
получает в роковую минуту спасательный круг.

ШКОЛА РАДОСТИ

      Радость пустякам, радость всему, радость жизни – это первоначальное 
святое искусство дается детством. (Ему можно поучиться и у животных, например, 
у собак.) Куда оно потом девается, куда исчезает? Почему остается к зрелым 
годам лишь у немногих, а к старости – лишь у исключительных одиночек?
      «Многие знания – многие печали»?.. Да, и это. И плен обстоятельств, и 
разочарования, и нездоровье, и черная дыра смерти...
      Но только ли это?
      Не отнимаем ли мы  у себя радости сами – своей боязнью радости, своей 
бездарностью в радости, своим невежественным и наплевательским к ней 
отношением? Не отвыкаем ли радоваться по своей собственной 

– 172 –