небытия.
   Доктор. Это не трусость. Это приказ жизни - жить.
   Антуан. Бессмысленный инстинкт самосохранения...
   Жить в сознании собственного ничтожества, в мерзейшем равнодушии ко
всему и ко всем...
   Доктор. Трусость есть сокрытие трусости. Ничтожество есть неосознание
своего ничтожества.. И насчет своего равнодушия заблуждаетесь. Если бы вы
были действительно равнодушны, как бы вы могли столь тяжело переживать
равнодушие? Нет, равнодушие претензий к себе не имеет. У вас другое.
   Антуан. Что?
   Доктор. Самонаказание, загнавшее вас в самого себя.
   Низкая самооценка, происходящая из неуясненного притязания на высокую.
Это и не дает вам нормально чувствовать. Вы не чувствуете любви к людям
только из-за давящего убеждения, что вы должны ее чувствовать.
   Как только вы почувствуете, что свободны любить или не любить,
сочувствовать или не сочувствовать - все тотчас же станет на свои места...
   ...И все потому, что вы не привыкли верить себе и мыслить
самостоятельно. Живете по чужим оценкам, которые неосмысленно считаете
своими. Вам никогда не приходило в голову, что этот ваш страх драки-
ПРАВИЛЬНЫЙ страх, высокий страх, а не низкий? Что это инстинкт
самосохранения души, а не тела?
   Антуан. Нет, такое не приходило...
   Доктор. А почему? Все тот же стереотип "настоящего мужчины"? Вы же сами
только что рассказали, как это выглядит. Разве непонятно, что это человек
возмутился в вас, что это Его протест. Его болевой шок... Мерзость,
безумие всякой драки, животная бессмысленность всякой мести...
   Антуан. Но где-нибудь в темном переулке... Защитить женщину, быть
все-таки мужчиной... Биологический долг...
   Доктор. Это уже долг духовный.
   Антуан. Но вот этого-то я и не смогу! НЕ СМОГУ.
   Доктор. Вы уже бывали в таких ситуациях?
   Антуан. Заранее избегаю.
   Доктор. Я в свое время вел себя точно так же, потом
   иначе... Защитить вы СМОЖЕТЕ, я это ЗНАЮ.
   Антуан. Если бы я мог поверить...


   Дана Р.

   Старые счеты с самим собой

   ...После перерыва наперебой заговорили мужчины (все, кроме окончательно
замуровавшегося гривастенького). Д. С. то молчал, то вставлял реплики,
спорил, смеялся и так увлекся дискуссией, что все, а по-моему, и он сам,
забыли, кто он и для чего нас собрал. Я перестала стенографировать и
вместе с другими представительницами своей половины человечества не без
интереса наблюдала за внезапно возникшим мужским клубом (дойдет ли дело до
нас?..), где оживленнейшим образом обсуждались проблемы такого порядка:
   Как поступить, если некто наступил тебе на ногу, заметил это, но
злонамеренно не извинился?
   Вариант Н. Н.: язвительно извиниться или уничтожающе поблагодарить
(Реплика Д. С.: возможно ответное нокаутирующее "пожалуйста"). Вариант К.
М.: по возможности нечаянно наступить ответно. Вариант Д. С.: если тебе
встали на правую ногу, подставь и левую - ему будет удобнее, а тебе не так
больно.
   Уступать или не уступать первому лыжню, если навстречу тебе (не с горы,
не в гору, а по ровной плоскости) движется человек твоего пола и примерно
твоего возраста?
   Вариант Антуана: всегда уступаю первым из трусости. Вариант Н. Н.: жду
до последнего сантиметра, беру на пушку, а потом уступаю одну левую лыжню.
   Вариант К. М.: всегда уступаю первым принципиально.
   Вариант Д. С.: то же самое.
   Какие формулы самовнушения следует произносить, когда в час "пик" в
толпе, на подходе к эскалатору чьято дружественная рука, стремясь ускорить
твое и общее продвижение, так надавливает на твою спину, что у тебя трещит
позвоночник?
   Вариант Н. Н.: не оборачиваясь, нечаянно лягнуть.
   Вариант Д. С.: при физической к тому возможности завести свою руку за
спину, поймать надавливающую и сердечно пожать.
   Как. поступить, если ты идешь по улице с женщиной, навстречу - двое,
трое или больше здоровенных парней, и один из них, проходя мимо, не
сторонится нисколько, а нарочно задевает плечом твою спутницу, и вся
компания, гогоча, идет дальше?
   Тут страсти разгорелись уже не на шутку. К. М. (тот самый, что
прикрывался "Огоньком", похожий на олимпийского чемпиона, с сильным
заиканием) утверждал, что нет иного выхода, как догнать и драться, сколько
бы ни было подонков и какова~бь1 ни была твоя перед ними физическая
беспомощность. Л. И. сказал, что он догонять бы не стал, но остановился бы
и кое-что крикнул им вслед, например: "Эй ты, .., полегче на поворотах",
после чего, как резонно заметил Антуан, непременно догнали бы его самого,