- Идиот!
   - Поистине, вы неистощимо великодушны в своих комплиментах, вы просто
ге... Гений.
   И вот, наконец, фигура высшего пилотажа.
   - Дурак!
   - Вам изумительно идет ваше платье, прическа, ботинки, колготки, и
поверьте, я не шучу, у вас...
   - Болван!
   - ..удивительно выразительные глаза...
   - Кретин!
   - ..благородный голос, что-то артистическое, аристократическое...
какое-то неповторимое обаяние, что-то знакомое...
   - Идиот!
   - А-А-А! Признайтесь, вы снимались в кинофильме таком-то! Не может
быть! Ну значит, в таком-то! Ах, да!
   Вы выступали вчера по телевидению-с концертом, я вас видел! Значит,
ошибся, позавчера!
   Вы ученый, вы чемпион, вы поэт, вы ведете репортаж о футбо...
   Никакой защиты, только атака, свирепая благожелательность! И что бы ни
говорилось и ни делалось далее, гражданин Сам-Такой-От-Такого-Слышу уже в
вашей власти.
   Человек заказал себе могильную плиту с надписью:
   ОН ПОБЕДИЛ САМОГО СЕБЯ,
   но уполномочен сообщить, что еще не совсем, борьба продолжается, Добро
лупит Зло хуками слева и справа, прямыми в челюсть и боковыми по почкам.
   Сидя с Доктором на приеме, я не раз удивлялся его мученическому
долготерпению: некоторые специально приходят, чтобы выливать на него ушаты
душевных помоев, но это ладно, это приходится выносить и мне, - зачем,
однако, терпеть хамство, зачем поощрять и даже провоцировать
издевательства? Ведь не какие-нибудь буйные...
   Он же всякий раз уверяет, что никакого долготерпения нет, просто есть
такой метод лечения и называется он опять же канализацией или
отреагированием, а психический мордохлест (термин Доктора) может принимать
самые разнообразные облики: от исступленных бредовых обвинений до
тончайших сарказмов, той ажурной небесной иронии, которая порой
проскальзывает и в самых страстных любовных признаниях. Бить в литавры
святости, стало быть, преждевременно: ад организация дисциплинированная,
держит план.
   Помню я и другого доктора, симпатичного молодого мужчину, работавшего в
беспокойном отделении (для подростков). Он жаловался мне на необыкновенную
легкость общения после рабочего дня в клинике, чрезмерную легкость, от
которой ему делалось не по себе. "Крылышки прорезаются. Вот-вот
вознесусь..." Только к концу очередного отпуска он снова начинал нормально
обижаться, спорить, требовать уважения, возмущаться несправедливостями и
т. п., чтобы опять стать ангелом, ему требовалась ровно неделя обычной
работы. И, глядя на его метаморфозы, я думал, как ценен подход к здоровым
взрослым как к больным детям, и как полезно иногда, ради упражнения,
воображать, будто жизнь-это психоклиника без стен и дверей или зоопарк без
клеток.


   Дана Р.

   Есть ли вопросы!


   ...Сколько времени прошло?.. По часам двадцать две минуты, по ощущению
- и мгновение, и целая вечность. Мы сидим, Д. С. ходит и говорит, внимание
и невесомо, и страшно напряжено, кажется, этот человек умеет сжимать и
разжимать время.
   - ..Что же касается типа "ненаказующего", то в суровом мире нападения и
защиты он, пожалуй, наиболее удивителен. Но если есть и такой - значит, на
чем-то держится... Тоже весьма условно, можно разделить этих людей на три
типа:
   добродушные, или природно (физиологически) добрые,
   равнодушные,
   неравнодушные, или духовно (сознательно) добрые...
   (Большой пропуск текста по техническим причинам. - В. Л.).
   - Дмитрий Сергеевич, а можно спросить?.. (Опять гривастенький.)
   - Да, пожалуйста.
   - Скажите, Дмитрий Сергеич, а вы сами какой? Наказучий или ненаказучий?
Добродушный или неравнодушный? Если можете ответить, конечно.
   (Ой. Вот наглец.)
   - Могу ответить. Добродушие исключено. Наказующий и самонаказующий.
Примерно в равной пропорции.
   Нужны ли подробности?..
   - Нет. Спасибо.
   - Тогда, пожалуй, на этом я и прервусь. Есть ли еще вопросы?
   Д. С. бросил взгляд в сторону гривастенького, но тот молчал, опустив
голову, и до самого конца не сказал больше ни слова. С минуту молчали все,