Употреби на это все свои старания, мальчик мой, это до чрезвычайности 
важно; обрати внимание на мельчайшие обстоятельства, на незаметные черточки, на 
то, что принято считать пустяками, но из чего складывается весь блистательный 
oблик настоящего джентльмена, человека делового и жизнелюбца, которого уважают 
мужчины, ищут женщины и любят все.
        В нижних слоях тогдашних обществ мы бы, пожалуй, без особого труда 
узнали и нынешний стадионный люд, но в верхах столкнулись бы с немалой 
экзотикой.
        Танцы и комплименты были тем, чем стали ныне годовые отчеты: 
понравиться - значило преуспеть.
        Какой-нибудь неловкий умник, нечаянно уронивший котлету на герцога, мог 
смело прощаться с карьерой поколения на три вперед. Гильотина, говаривали врачи,
 - лучшее средство от перхоти...
        Хорошие манеры в отношениях с человеком, которого не любишь, не большая 
погрешность против правды, чем слова «ваш покорный слуга» под кapmeлем.
        Картель, напомню на всякий случай, - краткое письменное приглашение на 
дуэль.
        Помни, что для джентльмена и человека талантливого есть moлько два 
образа действия: либо быть со своим врагом подчеркнуто вежливым, либо без 
лишних слов сбивать с ног...
        Мне очень хотелось бы, чтобы люди часто видели на твоем лице yлыбкy, но 
никогда не слышали, как ты смеешься. Частый и громкий смех свидетельствует об 
отсутствии ума и о дурном воспитании.
        Все это Честерфилд напишет сыну, уже осев в Лондоне, в знаменитом 
особняке, выстроенном по собственному проекту, в обители, полной книг, 
изысканной роскоши, избраннейших гостей и нарастающего одиночества...
        А пока - пьянство жизни: ездит по всей Европе с дипломатическими 
миссиями и для удовольствия. Подолгу живет в Париже, совершенствуется во 
французском, в танцах, в манерах, в искусстве обходительной болтовни и бонтона. 
Пописывает стишки, заводит дружескую переписку с просвещеннейшими умами века - 
Монтескье, Вольтером... Среди них он вполне свой, и уже навечно.
        Наследство и титул лорда. Двор, интриги, политика, большая политика...
        Были моменты, когда он решал, быть войне или нет и кому править 
какой-нибудь Бельгией. Был министром, государственным секретарем, выступал с 
отточенными памфлетами, произносил в парламенте речи одну превосходней другой, 
некоторые вошли в историю нации, уникально уладил дела в Ирландии - ни до, ни 
после него такое никому больше не удавалось...
        Ни один из анахоретов древности не был maк отрешен от жизни, как я. Я 
смотрю на нее совершенно безучастно, и когда оглядываюсь назад, на все, что 
видел, слышал и делал, мне даже трудно поверить, что вся эта пустая суматоха 
когда-mo происходила; кaжemся, это moлько снится мне в мои 6ecnoкoйные ночи...
        Это уже в 65, и не сыну, а епископу Уотерфордскому.
        
       Посев
        
        В те времена простолюдины женились рано, средний класс - как попало, 
аристократы - поздно. Великосветский брак - мероприятие публичное и далеко 
идущее, перед ним не грех погулять.
        ...Посол в иностранном государстве не может хорошо работать, если не 
любит удовольствия. Его намерения осуществляются на балах, ужинах и увеселениях,
 благодаря интригам с женщинами...
        Все так и шло; так было и в Гааге, где Честерфилд посольствовал, уже 
будучи мужчиной за тридцать, с большим светским опытом.
        Не иметь любовных связей в его положении было неприлично и 
подозрительно. Хотя эксцессы не одобрялись, но донжуанству аплодировали.
        ...noкa не поздно, умей насладиться кaждым мгновением; вeк наслаждений 
обычно кopoчe вeкa жизни, и человeку не следует ими пренебрегать.
        Представляем: Элизабет дю Буше. Француженка, каких уже давно нет: 
невинная, добродетельная, застенчивая. Портрет не сохранился, дат жизни нет, 
поэтому позволим себе думать, что она была светлой шатенкой, легко красневшей, 
с глазами серо-голубыми, чуть близорукими, с чертами немного расплывчатыми, с 
фигурой слегка полной, но гибкой...
        Была моложе своего возлюбленного лет на пятнадцать и на столько же 
сантиметров повыше.
        Родители девушки были бедными протестантскими эмигрантами. Неудачники, 
не прижившиеся в родном краю, нашли приют в добродушной веротерпимой Голландии. 
Дочь пошла в гувернантки в семейство богатого коммерсанта, где заменила мать 
двум сироткам. Вдовец, отец этих девочек, держал салон, увлекался политическими 
играми и был вхож в самые влиятельные круги.
        Он и пригласил к себе в дом судьбу Элизабет в лице очень галантного, 
очень очаровательного... Да, так именно она и сказала о нем по-голландски 
приятелю хозяина, другу дома. Не совсем правильно, хотя и буквально: «Очень 
очаровательный английский посол». А как знает французский - лучше французов!
        Она не знала, что с этим самым другом-приятелем Честерфилд после 
первого их знакомства заключил маленькое пари. Речь шла о сроке ее соблазнения..
.
        Впрочем, может быть, это была просто сплетня, которой потом, как 
болтали уже другие сплетники, воспользовался дотошливый Ричардсон, автор 
знаменитого душещипательного романа о соблазнении Клариссы.
        Когда Элизабет обнаружила признаки беременности, ее незамедлительно