шенно иначе. С  другой  стороны  существует
бесчисленное  множество  примеров  совершенно  противоположного   характера.
Женщина может в течение всей своей жизни не встретиться с  таким человеком и
вместе  с тем навсегда сохранить  типичные черты матери.  И наоборот.  Такой
единственный мужчина может появиться, но он своим появлением не  в состоянии
предотвратить окончательного и решительного обращения женщины к проституции.
     Остается один выход: следует  принять  два  врожденных  противоположных
предрасположения, которые в различных женщинах распределены  в  неодинаковой
пропорции: абсолютная мать и абсолютная проститутка. Действительность  лежит
между  двумя этими типами. Нет ни одной решительно женщины,  которая была бы
лишена инстинктов проститутки.
     Я знаю, многие  будут  это  отрицать.  Они  спросят:  что  свойственное
проститутке, можно найти в женщине, которая меньше всего похожа на  кокотку?
Я  пока  ограничусь  указанием  на  то,  с  какой  снисходительностью,  даже
сочувствием относится женщина к  грязному прикосновению  со  стороны  чужого
человека.  Если придерживаться этого масштаба, то легко  будет доказать, что
абсолютной матери совершенно не существует.
     Нет также ни одной женщины, которая не обладала бы побуждениями матери.
Но я  должен тут  же заметить, что гораздо  чаще  встречал в женщинах  резко
выраженные черты абсолютной проститутки, чем черты материнства,  развитые до
такой   степени,  что   совершенно   вытеснили  бы  из  нее  всякое  подобие
проститутки.
     Самый  поверхностный   анализ   понятия  материнства   приводит  нас  к
заключению, что желание иметь  детей является главной и основной целью жизни
матери.  Для абсолютной проститутки, напротив, акт оплодотворения совершенно
потерял эту цель. Таким образом всестороннее исследование поставленного нами
вопроса должно  прежде  всего  выяснить отношение  матери  и  проститутки  к
следующим двум явлениям: к ребенку и к акту совокупления.
     Мать и проститутка различаются прежде всего по характеру их отношения к
ребенку. Центром  тяжести  для  проститутки является  мужчина,  для матери -
ребенок. Пробным  камнем в этом  вопросе может служить отношение  к  дочери.
Если женщина не завидует сравнительной молодости и  красоте своей дочери, ее
успехам  у мужчин,  вполне отождествляя себя  с нею и радуясь ее поклоникам,
как будто  своим  собственным,  только  такая  женщина  может  быть  названа
матерью.
     Абсолютная мать, все  помыслы  которой сосредоточены только на ребенке,
становится матерью  через любого  мужчину. Замечено, что женщины,  которые в
детстве  много внимания уделяли  куклам, любили детей и охотно ухаживали  за
ними,  не особенно разборчивы в  отношении мужчины.  Они берут себе  в мужья
первого  попавшегося молодца, который в  состоянии ее  кой-как  обеспечить и
расположить  к себе ее  родителей и  родствеников,  когда же  такая  девушка
становится матерью, то каков бы ни был ее муж, она никогда о  другом мужчине
не думает (конечно, в идеальном случае). Для абсолютной проститутки,  даже в
детском  ее  возрасте,  дитя  является  синонимом  ужаса.  Впоследствии  она
пользуется  ребенком  только  как средством создать обманчивые  идиллические
отношения  матери к ребенку, отношения, которые всецело  рассчитаны  на  то,
чтобы растрогать мужчину и привлечь его к себе.
     Она -  женщина,  которая ощущает сильнейшую  потребность нравиться всем
мужчинам. Но  так  как  абсолютной  матери не существует,  то можно в каждой
женщине   найти,   по  крайне   мере,   следы  этой   потребности,   которая
распространяется на всех без исключения мужчин в мире.
     Здесь мы подошли только к формальному сходству между абсолютной матерью
и  абсолютной  кокоткой.  Строго  говоря, они  обе  не  предъявляют  никаких
требований к личности своего полового дополнения. Одна берет любого мужчину,
который ей  может  быть полезен в ее  желании  иметь ребенка, и  когда  этот
ребенок  уже  налицо,  ей другого мужчины не надо: только  в  этом смысле ее
можно   назвать  "единобрачной".  Другая  же  отдается  первому  попавшемуся
мужчине, который может доставить ей эротическое наслаждение: он является для
нее самоцелью. Здесь, таким образом, сходятся эти  две крайности, и мы имеем
основание надеяться, что  исходя из  этот  мы проникнем в  сущность  женщины
вообще.
     В самом деле: всеобще  распространенный взгляд,  которого я раньше  сам
придерживался, взгляд, что  женщина - однобрачна, а  мужчина  - многобрачен,
следует  считать крайне ложным. Как  раз наоборот. Нас  не должен  вводить в
заблуждение тот  факт,  что  женщины  иногда  подолгу  выжидают и,  где  это
представляется  возможным, выбирают того мужчину, который может  сообщить им
высшую ценность -  мужчину  благороднейшего,  известнейшего,  "первого среди
всех". Этой потребностью женщина отличается от  животного, которое вообще не
стремится приобрести какую-либо ценность ни перед самим собою, ни через себя
(как  мужчина),  ни  перед другими, ни посредством других  (как женщина). Но
только  дураки  могут  с  восхищением  говорить  об  этом  явлении,  которое
убедительнейше говорит нам о том, насколько женщины лишены самоценности. Эта
потребность  несомненно жаждет удовлетворения, но в  ней мы никак  не  видем
нравственной  идеи  моногамии.  Мужчина в  состоянии  всюду  раздавать  свою
ценность, он может перенести ее на женщину, он может и хочет ее подарить. Но
он никак не  может,  подобно женщине,  приобрести свою ценность  в  качестве
подарка  от другого человека. Женщина поэтому старается приобрести для  себя
возможно больше  ценности, останавливая свой  выбор именно на  том человеке,
который в  состоянии ей дать наивысшую ценность. У мужчины же в основе брака
лежат   совершенно  другие  мотивы.  Первоначально  он   является  для  него
завершением идеальной любви, исполнением его заветных желаний, хотя бы очень
уместно было бы  и  спросить, действительно  ли  это так. Далее, он насквозь
проникнут  исключительно   мужской  идеей   верности  (которая  предполагает
беспрерывность,  умопостигаемое "я