Ответственность характеризует личность с точки зрения выполнения ею каких-то 
социальных или нравственных требований. Однако понятие это многогранно [10]. В 
его историческом развитии существует несколько векторов: от коллективной к 
индивидуальной, от внешней к внутренней, психологической, от ретроспективной 
(ответственность за прошлое, вина) к перспективной (ответственность за будущее, 
обязанность). 
Атрибуция ответственности может быть как внешней, с точки зрения общества, так 
и внутренней, с точки зрения собственного "Я". По содержанию требований, 
предъявляемых к индивиду как носителю ответственности, она в обоих случаях 
может и не различаться (например, добро совестный труд одновременно 
общественная обязанность и нравственный долг). Но в первом случае 
подразумеваемым субъектом социального контроля и атрибуции является общество, 
коллектив, а во втором – сама личность. С точки зрения самосознания это 
субъектное различие – перед кем личность отвечает за свои действия – весьма 
существенно: в первом случае речь идет об обязанности, во втором – о 
нравственном долге. 
Не менее важна объектная сторона дела – за что индивид ответствен перед другими 
или перед самим собой. 
Любые действия человека вплетаются в уходящую в бесконечность систему 
причинно-следственных связей. Дол жен ли он отвечать за долгосрочные 
последствия своих поступков и их опосредствованное влияние на судьбы других 
людей, которых он не хотел, не предвидел, а подчас и не мог предвидеть? 
Уголовная правовая ответственность ограничена совершением, умышленно или по 
неосторожности, предусмотренных законом общественно опасных деяний (УК РСФСР, 
ст. 3). Моральная ответственность таких жестких ограничений не знает [11]. 
Нравственная сила и масштаб человеческой личности определяются в первую очередь 
ее чувством ответственности, причем не только за себя, но и за других. Отказ от 
ответственности равносилен отказу от свободы, капитуляции перед внешними силами.
 "Если, желая оправдать себя" я объясняю свои беды злым роком, я подчиняю себя 
злому року. Если я приписываю их измене, я подчиняю себя измене. Но если я 
принимаю всю ответственность на себя, я тем самым отстаиваю свои человеческие 
возможности. Я могу повлиять на судьбу того, от чего я неотделим. Я – составная 
часть общности людей" [12], – писал Сент-Экзюпери. Оправдан ли такой 
максимализм? 
Разве добровольно сдаться в плен или раненым попасть в окружение – одно и то 
же? Формула: "Если не я, то кто?" нравственно универсальна. Но можно ли 
абстрагировать ее от социального контекста? Одно дело – выполнение своих прямых 
обязанностей, которых никто другой не обязан, а подчас и не может, не имеет 
полномочий исполнить, другое дело добровольно разделить с кем-то его ношу, 
третье – целиком взять на себя заведомо чужие функции. Если верно, что нет прав 
без ответственности, то верно и обратное. 
Принцип коллективизма предполагает постоянную всестороннюю взаимопомощь, но 
вовсе не отменяет разделения труда, обязанностей и ответственности. Я могу и 
должен помочь городским организациям убрать снег после стихийного бедствия, но 
вовсе не должен постоянно работать за дворников, кочегаров или служащих 
овощехранилища. Вопрос: "Если не я, то кто?" – во втором случае не стоит; кто 
"он" – прекрасно известно. Если каждый отвечает "за все", это значит, что и 
люди, и их обязанности обезличены, так что в действительности никто ни за что 
конкретно не отвечает. Принцип всеобщей равной ответственности, не 
подкрепленный координацией и субординацией прав и обязанностей, неизбежно 
оборачивается всеобщей безответственностью. 
В повседневной жизни люди всегда соизмеряют степень своей ответственности с 
уровнем своих реальных возможностей и степеней свободы. 
Мера личной ответственности пропорциональна вкладу в принятие и реализацию 
важнейших решений, определяющих направление процесса. Чем демократичнее 
механизмы управления, чем шире круг активно участвующих в нем людей, тем глубже 
их чувство ответственности. Но она не может быть одинаковой у начальников и 
подчиненных, командиров и солдат. Поэтому и спрос с них разный. Умение 
различать, является ли он единственным или главным субъектом действия, либо 
равноправным соучастником коллективной деятельности, либо простым агентом, 
исполнителем чужой воли, необходимое условие реальной общественной деятельности 
индивида и адекватной атрибуции ответственности. 
Психолог К. Муздыбаев, изучавший детерминанты и эффект сознания трудовой 
ответственности 540 ленинградских рабочих, пришел к выводу, что они глубже 
осознают свою ответственность (и лучше реализуют ее в действительности) за 
осуществление основных, чем не основных, обязанностей и за представление 
конечного результата труда, чем за выполнение частичных функций. При этом у 
людей, ход работы которых контролировался чаще, уровень ответственности 
оказался ниже. На первый взгляд этот вывод кажется парадоксальным. Но он 
полностью совпадает с другими экспериментальными данными, согласно которым 
постоянный тесный контроль обычно отрицательно сказывается на самочувствии 
работника и его отношении к труду, поскольку уменьшает меру самостоятельности 
личности. Поэтому "для повышения ответственности работника и для лучшего 
исполнения им своих производственных обязанностей существенное значение имеет 
такая форма организации труда, которая дает ему максимум самостоятельности: 
работа на самостоятельном участке, возможность самому выбирать способы 
выполнения задания, необходимость самому вести учет результатов труда" [13]. О 
важности этого момента свидетельствует постановление ЦК КПСС и Совета Министров 
СССР "О дополнительных мерах по расширению прав производственных объединений 
(предприятий) промышленности в планировании и хозяйственной деятельности и по