– Зато вас ожидает большая радость, – утешил я.
– Какая? – удивился Николай Иванович.
– А помните банкет на льдине по случаю отлета старой смены?
Вы тогда процитировали афоризм Нансена: «Прелесть всякого путешествия – в 
возвращении!».
Не хотелось расставаться с полярниками, но нужно было хоть немного поспать: 
ранним утром выезжать на аэродром.
Охотники за облаками Мы летим над океаном по двенадцатому градусу северной 
широты. Наш самолет ведет себя в высшей степени странно: то неожиданно 
устремляется ввысь, то столь же внезапно начинает снижаться до самой воды. С 
девяти километров до ста метров!
Наверное, на проходящих мимо судах думают, что летчики либо потеряли управление,
 либо хулиганят, либо сошли с ума.
А мы просто гоняемся за облаками!
С виду наш самолет – обычный ИЛ-18, лишь начинка его совсем иная. Нет длинных 
рядов кресел, нет пассажиров и милых стюардесс с заученными улыбками. 
Пассажирский салон до отказа набит всевозможным оборудованием. Повсюду трещат, 
щелкают приборы, по их экранам ползут извилистые линии, вспыхивают и гаснут 
лампочки, змеями сворачиваются бумажные ленты, на которых самописцы рставили 
свои автографы. I Из динамика доносится отрывистый голос: – Дождь.,, снег… 
дождь…
В иллюминаторе – молочная пелена, а самолет трясется, будто в приступе желтой 
лихорадки. Содрогаются борта, скачут незакрепленные личные вещи. Дьявольщина, я 
прикусил язык!
– … Вышли из облака… Конец режима.
Ну и ну! Так вот чем они занимаются, эти физики, «кабинетные ученые»!
Таких самолетов у нас два. На одном, московском, сейчас находимся мы, а другой, 
ленинградский, ждет своей очереди, ему лететь завтра. Это, кстати, тот самолет, 
на котором Даниил Гранин «шел на грозу». Кое-кто из находящихся на борту летал 
тогда вместе с ним, а из моих товарищей по экспедиции – Генрих Булдовский. Он и 
рассказывал мне, как Гранин собирал материал для своей книги. Да, немало острых 
ощущений испытал он в этих полетах.
– Начало режима… – слышится из динамика.
Небо обрушивается на нас со страшной силой. Держись, приятель! Это уже не 
лихорадка, а «пляска святого Витта»! А все совершенно спокойны – идет работа. 
Минуты две мы трясемся, как горох в погремушке, потом самолет, выскочив из 
облака на божий свет, приходит в себя. Пока Эдуард Васильевич Руга, командир 
корабля, разыскивает новое облако, можно перекинуться парой-другой слов с 
научным руководителем полета, доктором физико-математических наук Ильей 
Павловичем Мазиным. На нем видавшая виды ковбойка, джинсы, босоножки – словом, 
спецодежда современного ученого.
В жизни не видел человека, который бы с такой неохотой давал интервью!
– У меня не больше минуты, – предупредил он.
– Это даже много, – успокоил его я.
– Может, когда-нибудь потом? (Умоляюще.).
– Лучше сейчас. (Знаю я ваше «потом»!) – Тогда пишите, Самолет предназначен для 
изучения физики облаков, измерения характеристик радиационных потоков. В 
умеренных широтах процесс формирования осадков ясен. Здесь же, в тропиках, 
одной из главных «кухонь погоды», в этом процессе для нас много неясного. Мы 
работаем в тесном контакте с американскими учеными и получаем уникальный 
материал. Чем мощнее облако, тем оно… Внимание! Начало режима!..
Трах-тара-рах! Снова чертова молотилка! Я смотрю на избиваемые дождем крылья, 
сейчас начнется самое интересное, Самолет резко набирает высоту, охлаждается, и 
плоскости покрываются густой изморозью. Снег в тропиках! Рывок вниз – и под 
жаркими лучами снег быстро тает, влага испаряется, крылья уже совершенно сухие.
Мы летим на высоте сто пятьдесят метров. Под нами океан, а в. нем плавают 
какие-то аквариумные рыбешки размером со спичку. Самолет снижается, рыбки уже с 
карандаш; еще пятьдесят метров вниз – и мы проносимся над поверхностью океана. 
Был бы хороший шторм – зацепили бы за волну. А вот и они, спички и карандаши, 
стая акул!
– Дождь… Снег… Вышли из облака…
Два часа мы шастаем над морем, разыскивая интересные для науки облака, как 
пастух – разбежавшихся баранов. И что ни облако, то сердце замирает, так и 
кажется, что вот-вот стальная машина не выдержит этого издевательства и 
развалится на куски.
– Пустяки! – Мой собеседник пожимает плечами. – Сегодня хороших облаков нам не 
попадалось.
Под «хорошими» этот одержимый наверняка подразумевает те, которые способны 
вытряхнуть из самолета душу.
– Ну зачем же так? – возражает Генрих Наумович Шур. старший научный сотрудник 
лаборатории физики атмосферы Централь ной аэрологической обсерватории (ЦАО). – 
Самолеты у нас добротные, выдержат.
Я тут же вспоминаю о коротком разговоре, свидетелем которого был несколько 
минут назад. Киношникам, отснявшим всю аппаратуру, людей и снег на крыльях, 
этого показалось мало. Им подавай кадр покошмарнее! И Лихачев обратился к 
Эдуарду Васильевичу с просьбой: – Зайдите, пожалуйста, в то черное облако. 
Оч-чень эффектно!
– А гробик с музыкой вы заказали? – весело осведомился Руга, круто уводя машину 
в сторону.