этого изверга 10 баллов и будет мало хорошего, если он зацепит нас своим 
хвостом.
– Ну, как поживает «Бэйб»? – поинтересовался я, фамильярно называя тайфун по 
имени, которое он, едва родившись, уже успел получить.
– Ловит нас, как муху, – отозвался Александр Васильевич и, оценив мое 
повышенное внимание, добавил: – Видимо, ничего у него не выйдет, ускользнем. 
Пока он еще только в первой фазе.
Я кивнул. Про фазы я уже слышал. Первая – это депрессия, вторая – шторм, третья 
– сильный шторм, а четвертая – тайфун. Конечно, неплохо бы с ним познакомиться 
поближе, но лучше не надо. Лучше про тайфуны читать в книгах и смотреть на них 
в кинохронике.
Будто угадав мои мысли, Александр Васильевич поведал: – Наши кинодеятели ко мне 
по десять раз на день пристают: какие перспективы? Очень им хочется снять 
тайфун, переживают, как бы не прошел мимо. Докаркаются, черти.
У нас на борту киногруппа из Владивостока, Василий Рещук и Валентин Лихачев. По 
заказу Центрального телевидения они будут снимать фильм о нашей экспедиции и, 
как и все операторы, мечтают о таких кадрах, чтобы зритель «стонал и плакал». 
Но остальные сто сорок человек на корабле от всей души надеются, что эти мечты 
не осуществятся. Нам, в нашем тринадцатом рейсе, такие приключения ни к чему. 
Нам бы лучше, чтобы Вася и Валентин всю дорогу снимали гладкое, как 
полированный стол, залитое солнцем море.
Я продолжаю с удовольствием беседовать с Александром Васильевичем, он мне 
симпатичен. Ему уже пятьдесят пять, он невысок, но коренаст и, видимо, силен. У 
него типично боксерская походка, голова чуть наклонена вперед, а руки согнуты в 
локтях – так и кажется, что он вот-вот примет основную стойку. В прошлом 
молодой Шарапов был чемпионом Таджикистана по боксу, и, хотя с тех пор прошло 
больше тридцати лет, выправка сохранилась, да и сила тоже. В последние годы 
доцент Шарапов преподает в Дальневосточном рыбном институте, но как только 
выпадает счастливая возможность, уходит в море. Вряд ли найдется капитан, 
который не мечтал бы заполучить себе такого синоптика.
Мир тесен! Владимир Панов, бывший начальник станции Северный полюс-15, на 
которой мне довелось дрейфовать, занялся проблемой обледенения судов. И вот 
оказалось, что Александр Васильевич не только хорошо знает Панова, но даже 
вместе с ним работал над этой проблемой в дальневосточных морях.
– Мы с Володей вышли в Охотское море на небольшом судне, специально 
оборудованном для натурных испытаний, – рассказывает Александр Васильевич. – 
Обледенение – страшная штука, ведь оно иной раз завершается «оверкилем», когда 
судно опрокидывается и гибнет со всем экипажем. Был, правда, случай в 
Беринговом море, когда один человек спасся – сумел забраться на киль и, хотя 
его сбросило волной, продержался до подхода спасательной партии. Но этот случай 
нетипичен, обычно экипаж погибает. Нашей целью было изучить физику образования 
льда и поведение судна во время обледенения. Поэтому мы не только его не 
избегали, а наоборот, шли навстречу, «создавали условия»: судну – лед, себе – 
острые ощущения. Как-то лег спать, вдруг прибегает капитан, глаза квадратные: 
«Вставай!
Судно теряет остойчивость, ложится и задумывается! Ну, «задумывается» – это 
значит не ведет себя нормально, как ванька-встанька, а ложится на один борт, 
медленно-медленно поднимается, а потом на другой борт – вроде бы размышляет, 
что делать дальше. Верный признак того, что остойчивость на пределе. Я 
капитану: «К берегу, быстро!» Вернулись в Находку, зашли в бухту и сделали 
кренование: весь экипаж выстроился и по команде – сначала к одному борту, по 
том к другому. А на палубе стоит маятник и отмечает угол крена, по которому и 
определяется остойчивость. Тогда-то мы и поняли, как счастливо избежали 
«оверкиля»… В ту экспедицию пришли к выводу, что обледенение происходит в 
основном за счет брызг морской воды и усугубляется, если в это время идет снег. 
По мере обледенения все больший процент льда приходится на рангоут (мачты, реи) 
и такелаж.
Этот лед самый опасный, поскольку расположен он значительно выше центра тяжести 
судна, и его следует обкалывать в первую очередь…
Впрочем, стоит ли вспоминать про лед, когда вот-вот начнем загорать?
В заключение нашей беседы Александр Васильевич сделал мне лестное предложение. 
Дело в том, что он пишет учебник и хочет опробовать на непосвященном 
доступность изложения материала, Не желаю ли я прослушать цикл лекций по 
метеорологии и смежным дисциплинам?
Разумеется, я с благодарностью принял предложение, и если читатель будет 
недоволен научной эрудицией автора, то в этом виноват не Александр Васильевич, 
а его рассеянный великовозрастный ученик.



Экскурсия по судну.

На борту «Королева» за время нашего рейса побывало немало почетных гостей. О 
них я еще расскажу, а сейчас упомяну об одном обычае. Прежде чем сесть за стол 
в каюте капитана или в кают-компании, гости в темпе совершали экскурсию по 
судну и знакомились с его достопримечательностями.
Разве читатель не почетный гость, которого автор приглашает отведать 
изготовленное им блюдо? Так что не будем нарушать обычая и сначала пройдемся по 
судну.
Для своих внушительных размеров – длина более 120 метров, водоизмещение 7 тысяч