этнографы; не многим путешественникам довелось столько увидеть, и уж совсем 
мало ученых, которые так же, как Миклухо-Маклай, заслужили бы от человечества 
признание не только за выдающуюся научную деятельность, но и за гуманность.

На Новой Гвинее Миклухо-Маклай прожил более трех лет. Сам остров как 
географическую точку в середине XVI века открыл испанец Ортис де Ретес
[1]
и назвал его так потому, что чернокожие туземцы напомнили ему негров 
африканской Гвинеи. А три с лишним века спустя Миклухо-Маклай открыл миру 
папуасов – в том смысле, что неопровержимо, с огромной убежденностью гуманиста 
доказал: не смотря на свою отсталость, вызванную определенными историческими 
условиями, папуасы – такие же люди, как европейцы, и только расисты могут 
говорить об их умственной неполноценности. Годы, прожитые среди папуасов, нашли 
отражение в дневниках ученого, безыскусные и трогательные страницы которых 
нельзя читать равнодушно. Туземцы, которые от белых людей видели мало хорошего, 
считали «Маклая» своим добрым гением: он лечил их от болезней, сеял среди них 
«разумное, доброе, вечное», Его жизнь подвижника была трудна, он прожил всего 
сорок два года. Но папуасы чтут его память, имя Миклухо-Маклая на Новой Гвинее 
и по сей день произносится с уважением и любовью.

Этнически население Папуа неоднородно. Кроме чернокожих папуасов, здесь живут 
племена, объединенные общим названием «меланезийцы». Кожа у меланезийцев 
светлее, волосы не столь курчавы, и вообще по внешнему виду они значительно 
отличаются от папуасов.
Многие ученые полагают, что меланезийцы в незапамятные времена пришли сюда из 
Индонезии, но вывод этот не бесспорен, равно как и гипотеза Тура Хейердала о 
происхождении полинезийцев.
Все эти и тому подобные сведения я почерпнул из письменных источников. Однако 
давно известно, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Мы прошли 
мимо крохотных островков Амбитле и Бабасе, и теперь между нами и Новой 
Британией два-три часа ходу.
В хороший бинокль уже виден вулкан у Рабаула – действующий, между прочим, не 
так давно он здорово напроказничал. А неподалеку от подножия вулкана виднеются 
хижины, голые детишки, – ба, не только детишки! – ходят по берегу, купаются в 
море…
А вскоре мы вошли в бухту Симпсон-Харбор, на берегу которой раскинулся Рабаул. 
В лоции указано, что в этой бухте «находится множество затонувших судов с 
глубинами более и менее 18 метров», – вторая мировая война прошлась и по этому 
благословенному краю.
Не желая увеличивать число этих судов, мы приняли на борт лоцмана и под его 
руководством стали на рейде в нескольких сотнях метров от берега.



Рабаул

Шлюпки подходили к берегу. Держа наготове ружья, матросы зорко всматривались в 
кустарники… Зловещая тишина, нарушаемая бессмысленным чириканьем птиц… И вдруг, 
оглашая окрестности воинственными криками, из кустарников, потрясая луками и 
копьями, выбежали сотни обнаженных туземцев…
Так было несколько веков назад, в те романтические времена, когда чуть ли не 
каждый корабль, отправлявшийся в южные моря, наталкивался на неизвестную землю.
Даже сердце подпрыгивало в груди от этой воображаемой картины. Хотя, честно 
говоря, я нисколько не сожалел о том, что вместо зловещих кустарников на берегу 
находился благоустроенный причал, равно как и о том, что первый же встречный 
папуас не насадил меня на копье. Но впечатление он производил изрядное: голый 
по пояс, босой, толстый и очень важный, он шествовал нам навстречу с портфелем 
в руке. Видимо, должностное лицо не из последних. По каким-то неуловимым 
признакам мы решили, что он все-таки не губернатор, и не вручили ему наши 
верительные грамоты.

Тут же под навесом шла торговля. Десятка два папуасов сидели на подстилках, 
рекламируя свой товар. У меня остановилось дыхание: продавались воистину 
бесценные вещи! Такие я видел только в музеях и на фотографиях в книгах 
известных путешественников: ритуальные маски, статуэтки, вырезанные из красного 
дерева акулы и птицы… Я осторожно оглянулся, ожидая, что сейчас начнется свалка 
и эти сокровища придется добывать в острой конкурентной борьбе, но с удивлением 
обнаружил, что мои спутники равнодушно проходят мимо.
– Олег Ананьевич, Юрий Прокопьевич… – тихо позвал я и молча указал на лежащие у 
наших ног сокровища.
– Но ведь здесь нет ни одной раковины, – удивился Олег Ананьевич.
– А маски, статуэтки, акулы…
– Еще сто раз увидите. Пошли на рынок.
На всякий случай я купил. за доллар одну уникальную маску (примерно II– III век 
нашей эры – в таких вещах я никогда не ошибаюсь), и мы отправились на рынок.

Рабаул – очаровательный городок из одной-двух улиц, опоясывающих бухту. Утопают 
в пышной зелени коттеджи австралийской администрации, на каждом шагу магазины, 
в которых продавцов больше, чем покупателей, автомобильные салоны, где вы без 
очереди можете купить машину (если у вас есть деньги), скверы, клубы с