вопросом. Аркаша отрицательно замотал головой и ответил несколькими 
односложными словами. Седобородый почтительно с ним заспорил, указывая на Лешку 
обожжённой узловатой дубиной.
– Лёша, не обижайся, – сказал Аркаша, – но им показалось, что ты злой и отнёсся 
ко мне с недостаточным уважением. Поэтому сделай вид, что целуешь мою ногу, а 
потом…
– Ты что, обалдел? – разозлился Лешка. – Ну тебя к дьяволу вместе с твоими 
циркачами!
Седобородый угрожающе заворчал и двинулся к Лешке, недвусмысленно размахивая 
дубиной.
– Но-но, дядя… – отступая, проговорил Лешка.
– Талапа! – закричал Аркаша, и седобородый остановился. – Лёша, это не шутка, 
целуй мою ногу, я потом все объясню!
Быть может, Лешка так и не решился бы на такой позорный поступок, но двое 
кванов подхватили его и по знаку седобородого швырнули к Аркашиным ногам. 
Седобородый снова завертел дубиной и начал издавать гортанные звуки.
– Целуй, – умоляюще попросил Аркаша и грустно добавил: – Все равно теперь об 
этом никто не узнает…

Покосившись на поднятую дубину, Лешка с отвращением чмокнул ногу товарища и 
поставил её на голову. Аркаша быстро отдёрнул ногу и облегчённо вздохнул.
– Теперь поздоровайся с ними поласковее, – шепнул он. – Учти, они отлично 
чувствуют интонацию.
Потрясённый Лешка встал и всмотрелся в окружающих его людей.
Могучие, покрытые боевыми шрамами тела, заросшие буйной щетиной, незнакомые с 
бритвой лица, обрывки звериных шкур, опоясавшие бедра, мозоли на голых ступнях 
– нет, таких людей он ещё никогда не видел. Нужно отбросить нелепую в таких 
обстоятельствах амбицию и проявить мудрость.
И Лешка хриплым от пережитого волнения голосом произнёс:
– Здравствуйте, товарищи дикари!
– А теперь улыбнись, – тихо подсказал Аркаша. – Они очень любят, когда 
улыбаются.
Не находя ничего весёлого в данной ситуации, Лешка заставил себя возможно 
непринуждённее улыбнуться и процедил сквозь зубы:
– А теперь всё-таки популярно объясни, что за чертовщина здесь происходит?



«МЫ ОКАЖЕМСЯ ПРЕДКАМИ СОБСТВЕННЫХ ДЕДУШЕК!»

Стояла тихая звёздная ночь. Изредка тишина разрывалась треском сучьев, рычанием 
вышедшего на охоту крупного хищника и предсмертным стоном его жертвы; 
убаюкивающе шумели воды широкой реки; луна бросала тусклый свет на прибрежные 
скалы.
Едва приметную даже днём тропинку, бегущую от берега и исчезающую в кустарниках,
 мог обнаружить только посвящённый. Далее она скользила по узкому гребню скалы, 
опускалась и петляла, и, наконец, замирала у двух прижавшихся друг к другу 
исполинских гранитных утёсов. Здесь, хорошо скрытый густой растительностью, 
находился узкий вход в огромную пещеру.
Попасть сюда можно было лишь по тропинке, и поэтому кваны оставляли у входа 
двух воинов и чувствовали себя в полной безопасности. Кваны долго благодарили 
своего покровителя Солнце, когда год назад, после долгих скитаний по лесам и 
долинам, набрели на это плоскогорье и обнаружили пещеру, в которой легко могли 
разместиться несколько сот человек. Естественные отверстия в сводах поглощали 
дым очагов и пропускали вдоволь воздуха; в глубоких прохладных нишах хранилось 
вяленое мясо, съедобные коренья и плоды; по узкой расщелине в пещеру стекала 
дождевая вода… Одноглазый Вак, самый старый человек в племени, говорил, что 
никогда ещё кванам не было так хорошо: мяса и воды – вдоволь, враги – только 
четвероногие. И кваны жили спокойно, и понемногу из их памяти уходили извечные 
враги тауры, которые остались в северных лесах, и кровопролитные битвы с ними.
Уставшие за день люди спали. В дальнем углу кто-то стонал спросонья, – наверное,
 ныли старые раны, да ещё мать шлёпала ненасытного младенца, нарушившего её 
покой.
А в двух шагах от входа, лёжа на мягких шкурах, бодрствовали Аркаша и Лешка. 
Избыток впечатлений гнал сон – согласитесь, не каждый день наш современник 
попадает в компанию пусть доброжелательных и даже симпатичных, но всё-таки 
первобытных людей. Ребята лежали, смотрели на звёздное небо и тихо 
переговаривались.
Лешка уже знал все.
Над «древнелетом» – так шутливо окрестил машину времени Аркаша – Чудак работал 
всю жизнь. Как и всякий гениальный изобретатель, он фанатично верил в успех, 
хотя иной раз приходил в отчаяние, когда… прибывал счёт за использованную 
электроэнергию. Вряд ли председатель учительской кассы взаимопомощи мог 
предположить, что, выдавая Михаилу Антоновичу ссуду, он вносит серьёзнейший 
вклад в мировую науку.
Год назад, став случайным свидетелем Аркашиной импровизации о жизни людей 
каменного века, Чудак впервые задумался всерьёз о будущем своего изобретения. 
Присмотревшись к юному историку и угадав в нём одержимого, влюблённого в науку 
человека, он сделал его другом и хранителем своей тайны. И если честь создания 
древнелета целиком принадлежала учителю, то идею конкретного использования