– Основа бокса, – разъяснял Зайчик, – резкий направленный удар, усиленный 
тяжестью тела.
Игорь Тарасович внимательно слушал, почесывая волосатой рукой тощую грудь.
– Но сначала, – продолжал Зайчик, – нужно овладеть техникой, без которой бокс 
превращается в драку. Начнем с изучения основной стойки боксера. Смотрите и 
делайте так, как я.
Зайчик медленно стал в стойку и застыл. Это было внушительное зрелище, симфония 
мощи, целый Эльбрус мускулов. Глаза на загорелом лице Зайчика грозно сверкали, 
а в каждом кулаке таилась динамитная шашка. Ко мне подошел Борис, и мы 
залюбовались скульптурной фигурой боксера.
– А это ничего, что я левша? – робко спросил Игорь Тарасович.
– Наоборот! – воскликнул Зайчик. – Левша – опасный противник, от которого 
всегда можно ждать всяких неожиданностей.
Мы с Борисом прыснули, столь мало тощий и длинный археолог походил вообще на 
какого-либо противника. Игорь Тарасович нахмурился, но Зайчик его успокоил:
– Обещаю вам, что через три недели вы сделаете из этих двух молодых петушков 
отбивные котлеты. Тренироваться будем два раза в день. А теперь – на озеро, 
бегом!
Зайчик рванулся вперед, а за ним нелепыми скачками устремился Игорь Тарасович. 
Я стоял на маленьком обрывчике, повисшем над водой, и смотрел, как резвятся в 
воде Машенька, Зайчик, Игорь Тарасович и Шницель. Зайчик осыпал Шницеля 
фонтаном брызг, и пес счастливо скулил.
– Миша, раздевайтесь и идите к нам! – пригласила Машенька.
– Иду! – рявкнул за моей спиной голос, и я с криком полетел в воду.

– Прошу прощения, – с изысканной вежливостью сказал сверху Антон. – Я вас 
случайно не побеспокоил?
– Нет, нисколько, – галантно ответил я, высовываясь из воды и дергая его за 
ногу. – Всегда рад вашей компании.
Антон вынырнул, похожий на водяного, и начал успокаивать Шницеля, который 
выскочил на берег и страстно меня облаивал.
– Не надо, Шницель, – ласково говорил он. – Я когда-нибудь потом разрешу тебе 
куснуть этого человека.
– Квиты? – миролюбиво спросил я.
– Почти, – ответил Антон, выбираясь на берег. – Мне еще нужно взыскать с тебя 
должок за мое кошмарное пробуждение.
Мы разделись, оставили одежду сохнуть на солнышке и помчались домой вытираться.
Во время завтрака произошло несколько интересных событий. Не успели мы сесть за 
стол, как пришел с повинной Прыг-скок. Он заявил, что будет послушно доить 
корову, чистить картошку и мыть посуду. Он даже готов кормить с ложечки козла, 
лишь бы избавиться от Ракова, который целые дни валяется на постели и встает 
только для того, чтобы съесть обе порции завтрака, обеда и ужина.
Раскаявшийся, небритый и голодный Прыг-скок вызвал всеобщее умиление. Было 
немедленно решено взять его на поруки. Прыг-скок сдержанно поблагодарил за 
доверие, сел за стол и набросился на еду с такой яростью, что Ксения Авдеевна 
даже всплакнула.
– Ну, а что будем делать с гражданином Раковым? – задумчиво спросил Борис. – Я 
думаю, что его надо…
– Сжечь на медленном огне! – прошамкал старушечий голос.
– Это они! – изумился Прыг-скок. – Я видел своими глазами!
Потапыч взял братьев за загривки и встряхнул.
– Разбойники! – загремел он. – Вот из-за кого я страху натерпелся! Салака 
короткохвостая!
Мы насели на Потапыча с требованием рассказать подробности.
– Значит, нашел я на курят нике того петуха с поленом, – возбужденно начал 
старик, – всыпал поганцам по заднее число и освобождаю птицу. Вдруг слышу 
старушечий голос: «Оставь петуха, старый хрыч, в него вселился бес!» Я обомлел. 
Гляжу – никого, только эти двое мячом швыряются. «Слышали?» – спрашиваю. «Что 
ты, дедушка, – отвечает вот эта килька, с серыми глазами, – у тебя, наверно, 
иллюминация начинается!» Я пощупал голову – на месте, сухая. Отвязал петуха – и 
вдруг тот же старухин голос: «Беги, дед, отсюда, не то придет твой последний 
час!» Тут я со страху чуть медвежьей болезнью не заболел. В каких переделках 
бывал – так не пугался. Не знаю, откуда такая прыть появилась: перескочил через 
плетень – и бежать! Оглядываюсь – эти двое смотрят и трясутся!

– Мы больше не будем! – пообещал Юрик.
– Честное факультетское! – подтвердил Шурик.
– И как они научились такому чуду? – восхитился Потапыч. – И рта не раскроют! А 
ну, скажите по-старухиному!
– Спеши, дед, Шницель Глюкозу на части рвет! – прозвучало из Юркиного живота.
Потапыч испуганно рванулся, но спохватился и крякнул:
– Вот это да!
– Теперь я тоже кое-что понимаю, – гневно сдвинув брови, сказал Лев Иванович. – 
Разоблачили голубчиков! Мы сидели в комнате, разговаривали, а эти жулики 
прыгали по двору. Я пожаловался Ксении Авдеевне на недомогание, и вдруг со 
двора послышался вот такой же противный голос: «Сыночек, поставь себе на ночь 
клистир!»
Игорь Тарасович вскользь, как бы про себя заметил, что это лечебное средство 
иногда хорошо прочищает мозги и посему коллеге Черемушкину следовало 
прислушаться к мудрому совету старухи.