на ЛБ и столь же медленно возвращаться в первоначальное положение. Одновременно 
с выходом в ледяное ноле начата немедленная околка льда с вертикальных 
конструкций.
Ведя замеры по восьми точкам, Ерофеев и Кудрейко определили вес набранного льда 
в сорок тонн. Околка льда произведена в безопасный условиях.
Зафиксированные повреждения: волной выдавило стекла в рубке у правого крыла, 
оборвало антенны. Обледенение при сильном снегопаде следует квалифицировать как 
крайне опасное.
Выводы:
1. Разворот на 180 градусов на заднем ходу рекомендовать нельзя, так как для 
обледеневших судов типа СРТ он слишком опасен и может привести в штормовых 
условиях к опрокидыванию судна. Данный манёвр может быть использован лишь 
высокобортным судном с большим тоннажем.
2. Ещё раз проверить и рекомендовать к использованию, помимо эмалей, 
полиэтиленовую плёнку Баландина.
3. Большинство капитанов при обледенении предпочитает держать судно носом на 
волну – главным образом для того, чтобы не менять заданный курс или не 
удаляться от района промысла. У данного вида штормования, однако, имеются 
очевидные недостатки: слишком интенсивно идёт процесс обледенения, судно 
испытывает чрезмерно тяжёлые динамические нагрузки от ударов волн, которые 
расслабляют заклёпки и швы наружной обшивки, что создаёт угрозу возникновения 
течи и даже перелома корпуса.
Рекомендация: прежде чем попытаться развернуться и начать штормование по волне, 
необходимо оценить обстановку. При этом особое внимание следует обратить на 
одно обстоятельство: если длина волны близка или равна длине судна, 
метацентрическая высота, и так понизившаяся из-за обледенения, может оказаться 
отрицательной и судно опрокинется. Поэтому в данной обстановке необходимо 
немедленно уменьшить скорость, чтобы гребни волн быстрее проходили среднюю 
часть судна. И вообще в тех случаях, когда длина крутых и коротких волн близка 
к длине судна, штормовать по ветру рекомендуется лишь при крайней необходимости.

4. Обледенение высокорасположенных конструкций, увеличивая парусность судна, 
представляет особую опасность для удержания его на плаву. Смерзание в одно 
целое рангоута, такелажа, мачты может привести к критическому крену.
Рекомендация: в любых условиях производить первоочередную околку 
высокорасположенных конструкций.
Обсуждение проходило ночью, после околки льда; увидев, что мы начинаем слушать 
вполуха и засыпаем в креслах, Чернышёв прекратил разбор, поставил задачу на 
следующую фазу эксперимента и отпустил нас по каютам. Помню, я испытывал такую 
нервную и физическую усталость, что на заключительные слова Чернышёва 
реагировал довольно тупо: проспиртованный изнутри, растёртый спиртом снаружи, 
закутанный, как кокон, в одеяло, я мог думать только о постели. И, лишь 
вскарабкавшись на свой второй ярус и уронив голову на подушку, я не без трепета 
представил себе, что это значит – набрать сорок пять тонн льда и отработать его 
околку в штормовых условиях открытого моря. До сих пор, как говорил Чернышёв, 
мы занимались сбором разведывательных данных; теперь же мы схватились с 
обледенением врукопашную…
На размышления, однако, сил не осталось, и я заснул тяжёлым, тревожным сном.
Но, прежде чем мы приступили к третьей фазе эксперимента, на борту «Семена 
Дежнева» произошли важные события.



Виктор Сергеевич Корсаков

Утро началось с неприятнейшего сюрприза.
– Понятно, почему вы ночью так развоевались, – положив руку на мой лоб, сказал 
Баландин. – Метались, стонали, кому-то грозили… – Он достал из портфеля 
термометр. – Ну-ка, будьте любезны. Ставлю вас в известность, что я популярный 
в кругу своих друзей шаман. Все болезни лечу мёдом, у меня запасена целая банка.

– До меня ли, – запротестовал я. – Ведь мы выходим в море…
– В лучшем случае к вечеру, – успокоил Баландин. – Ещё не восстановлены антенны 
и окна в рубке. Ну а если даже и выйдем, указания капитану будете передавать 
через меня!
Баландин жизнерадостно заржал. За полтора месяца он, по его собственному 
выражению, «сбросил лишний вес» и, длинный, на редкость тощий, в непомерной, с 
плеча Воротилина тельняшке, выглядел как дружеский шарж на Дон-Кихота.
– Паша, – торжественно изрёк он, – простите мне отличное настроение. Идея с 
полиэтиленовой плёнкой пришла внезапно, я и сам не ожидал, что получится так 
интересно. А ведь плёнка, прошу учесть, значительно дешевле эмали!
– Счастливый вы человек, Илья Михалыч, – позавидовал я.
– В общем, да, – охотно согласился Баландин, натягивая свитер и сразу 
приобретая более степенный вид. – Что нам нужно для счастья? Капельку удачи, 
друг мой. Мне – придумать что-нибудь дельное, вам – собрать приличный материал, 
Корсакову – сохранить достоинство, девочкам – найти хороших людей и выйти замуж.
 Кстати, в последнее время я занимаюсь с ними математикой и химией…
– С ними тоже? – улыбнулся я.
– Паша, как вы можете, – с упрёком сказал Баландин. – Да, я люблю молодёжь, и 
мне симпатичны эти милые, незатейливые девочки, но я, разумеется, шагу не