Леве Черепову не повезло – воспаление лёгких. Вечером, когда поезд остановился, 
в «Харьковчанке» было тепло, и Лева, раздевшись до трусов, улёгся спать. А 
спальный мешок, в который надлежало залезть, Лева использовал в качестве 
матраса. Ну а под утро стальные борта машины промёрзли насквозь, и в 
«Харьковчанке» свирепствовал лютый мороз…
Итак, нужно готовить на сброс медикаменты. Одновременно рождается предложение: 
угостить походников свежевыпеченным пирогом. Технически это выглядит так: когда 
самолёт по пути на Восток полетит над санногусеничным поездом, штурман 
просигналит и борт-механик сбросит посылку в открытую дверь. Лучше бы, конечно, 
медикаменты передать из рук в руки, но ведь поезд идёт по заснеженному ледяному 
куполу, посадочной полосы там нет, сесть сядешь, но вот поднимешься ли…
Все оживились: в жизни полярников рейсы на сброс играют важную роль. Григорий 
Мелентьевич припомнил, как в Третью экспедицию, когда он был начальником 
внутриконтинентальной станции Пионерская, ему несколько раз сбрасывали на 
парашюте продукты. Дул сильный ветер, и парашюты стремительно неслись, 
вдребезги расколачивая о метровые заструги ящики с продуктами. «О Антарктида, 
кто тебя усеял мёрзлыми гусями?» – шутили полярники, подбирая рассыпанные тушки.
 Начальник дизельной электростанции Семочкин рассказал, как в подобной ситуации 
он несколько километров бежал за сброшенным поросёнком, еле его догнал и 
оседлал, а начальник авиаотряда Шкарупин поведал историю о том, как в Арктике 
он сбрасывал на ледокол посылки с яблоками и баллон с ацетиленом. Яблоки 
рассыпались по льдинам, к превеликому удивлению сбежавшихся на зрелище медведей,
 а баллон, как торпеда, врезался в торос.
К этому времени начальник аэрометеоотряда Геннадий Иванович Бардин уже развесил 
на стене снимки, полученные от спутников Земли. «Бог погоды» Мирного всегда 
чрезвычайно тщательно готовился к своему докладу: знал, что желающих отточить 
на синоптиках остроумие хоть отбавляй. Прогнозы Бардина, как правило, 
отличались точностью, но дней десять назад внезапно налетевший циклон несколько 
подмочил репутацию бардинской канцелярии. Возвращаясь с Востока, самолёт 
Русакова попал в неположенный по прогнозу туман и вынужден был сесть на купол в 
ста километрах от Мирного. А на борту находились начальник экспедиции Гербович 
и начальник транспортного отряда Овечкин. К счастью, удалось взлететь и все 
закончилось благополучно, однако Шкарупин с того дня то и дело подкалывал 
Бардина язвительными репликами, Геннадий Иванович даже осунулся, но не 
переставал мужественно отбиваться, вызывающе выставляя вперёд иссиня-чёрную 
бороду.
– На Восток лететь можно, – заключает Бардин свой доклад. – Ночью будет 
стоковый ветер пять семь метров в секунду, по пути следования – ясно.
– Ты уверен? – придирчиво спрашивает Рустам.
– Абсолютно, – решительно подтверждает Бардин.
– На сто процентов?
– На двести.
Рустам вздыхает. Рустам – лицо заинтересованное. Уже не раз случалось, что он 
непосредственно перед вылетом загружал самолёты продуктами, но из-за погоды 
рейсы неожиданно отменялись, и продукты вновь приходилось увозить в тёплый 
склад. Этот сизифов труд получил название «челночная операция имени 
Ташпулатова».
Отчитывается Пётр Фёдорович Большаков. Он руководит сооружением большой 
деревянной эстакады, на которую укладываются кабели, и шефствует над 
ремонтномеханическои мастерской.
– Я подготовил для отряда Галкина петли, – под общий хохот сообщает Большаков.
 – Магнитные, – поясняет он.
– Спасибо за уточнение, – с деланным облегчением благодарит Рюрик Максимович 
Галкин, начальник отряда геофизиков.
– Как проходит расчистка территории? – интересуется Гербович.
– Работают два бульдозера, – информирует Овечкин. – Нашли в снегу пять бутылей 
глицерина.
– Это наш! – восклицает Галкин.
– Почему твой? – обижается Бардин.
– Одна бутыль разбилась, – продолжает Овечкин.
– Это твоя! – великодушно говорит Бардину Галкин.
– Хорошо, делим пополам, – идёт на компромисс Бардин. – По рукам?
– По рукам, – соглашается Галкин.
– Разделили? – с усмешкой спрашивает Овечкин. – Ну и молодцы. Глицерин я забрал 
себе. Пойдёт вместо антифриза.
– Это произвол! – вскакивают одновременно Галкин и Бардин.
– Ладно, разберёмся, – сдерживая улыбку, говорит Гербович. – Что у вас, Юлий 
Львович?
– Предъявляю претензию Петру Фёдоровичу, – решительно заявляет Юл. – Сахаров 
разгуливает по эстакаде как канатоходец. Ему, при его комплекции, лень, видите 
ли, спускаться вниз. А техника безопасности?
– Шкуру с него спущу, – обещает Большаков.
– Выражаю также надежду, – сурово продолжает Юл, – что «подрывные элементы» 
выберут для своих забав полигон на другом конце Антарктиды.
– Но ведь это случайно, – в десятый раз оправдывается Силин.
– Случайно или не случайно взлетают на воздух люди, медицину это не интересует,
 – парирует Юл. – Главное – что взлетают.
Григорий Мелентьевич Силин тяжело вздыхает – крыть нечем. Несколько дней назад 
он приказал очистить от мусора довольно-таки захламлённую территорию Мирного, и 
сводная рота борцов за санитарию и гигиену воздвигла и затем подожгла целый