друзья-микробиологи на своего старшего научного сотрудника, молодого и 
перспективного учёного Ташпулатова, который весь светится от счастья, потому 
что ему удалось затолкать в самолёт сверх нормы два ящика консервов!
Из зубного кабинета, умиротворённый, вышел Сева Сахаров, а за ним Юл.
– Отвертелся-таки, – ворчал Юл. – Ты, Сева, эгоист, не хочешь понять, как 
украсил бы твой зуб моё ожерелье.
– Юл, взгляни, рука болит, – пожаловался Рустам. – Потянул, наверно.
– Почему я должен смотреть на твою руку? – удивился Юл. – В жизни не испытывал 
ни к чему такого равнодушия, как к твоей руке. Кругом айсберги, льды и разные 
достопримечательности, которых я, кстати говоря, ещё не снимал, а ты призываешь 
смотреть на твою здоровенную и, прошу заметить, волосатую клешню. Ладно, 
вылечим. Миша, где наша пила?
– Пойдём подальше от этих живодёров, пока они не успели ничего оттяпать, – 
предложил Рустам.
И мы отправились на окраину Мирного, к столбу с волнующей надписью: «Южный 
полярный круг». По дороге Юл предложил снимать фильм не дилетантски, а по 
сценарию, который тут же был разработан. Мы с Рустамом, изнемогающие от 
усталости путешественники, из последних сил ползли к столбу, а Юл запускал в 
нас очереди из своего киноаппарата. Добравшись до столба, мы встали, шатаясь, и 
со слабыми, но гордыми улыбками победителей торжествующе смотрели куда-то вдаль.
 Потом к столбу полз Юл, и мы снимали его. Потом Рустам уложил меня на волокушу 
и тащил, изображая смертельную усталость. Короче говоря, фильм получился очень 
даже впечатляющий, и он мог бы стать украшением телевизионного «Клуба 
кинопутешествий», если бы Юл не потерял отснятую плёнку.
Возвращаясь домой, мы встретили Севу. Весело посвистывая, он шёл в 
кают-компанию обедать.
– Где были? – поинтересовался Сева.
Мы рассказали.
– И туда, – Сева показал рукой на снежное поле за нашим столбом, – тоже 
заходили?
– Ну да, – подтвердил Юл. – А что?
У Севы округлились глаза.
– А чистое бельё перед прогулкой не надели?
– Какое бельё? – встревожились мы.
– Давно таких везучих людей не видел, – вздохнул Сева. – Знаете, где вы дурака 
валяли? В зоне трещин.
– В какой зоне? – переспросили мы осипшими голдсами.
– Трещин, – повторил Сева. – Есть там, знаете ли, такие очаровательные 
отверстия, прикрытые снежными мостиками. Ступишь на мостик – и летишь 
минуту-другую, насвистывая песни и марши.
– Н-да, – пробормотал Юл.
– Н-да, – эхом откликнулись мы с Рустамом.
– Чего я с вами разболтался? – спохватился Сева. – Сегодня на обед жареные куры.
 С приветом!
Месяца два спустя, уже на «Оби», я рассказал про этот случай гидрологу 
Вениамину Александровичу Совершаеву. С зоной, по которой мы прогуливались, он 
был хорошо знаком – специально обследовал её по указанию начальника 
Четырнадцатой экспедиции Д. Максутова. Оказывается, нам здорово повезло, что в 
это лето в Мирном не было интенсивного таяния, а то снежные мостики могли бы не 
выдержать тяжести беззаботных гуляк. Ширина трещин в этой зоне четыре-пять 
метров, а глубина «до конца географии».
– И ещё вам повезло в одном, – заключил Совершаев, – что о вашей прогулке не 
узнал Гербович. Навесил бы по хорошему выговору!
Я подумал про себя, что все же лучше жить со строгачом, чем умереть с 
незапятнанным личным делом, но промолчал.



В Антарктиде тоже заседают

Ежедневные диспетчерские совещания проходили в небольшом холле в доме 
начальника экспедиции. Холл был обвешан картами. На одну из них я долго не мог 
смотреть без содрогания: на ней были отмечены зоны трещин вокруг Мирного. Юл и 
Рустам, непременные участники совещании, тоже заметно менялись в лице, когда их 
взор падал на эту карту.
Украшением холла был огромный латунный ключ от Мирного, собственноручно 
изготовленный несколько лет назад моим соседом по дому – главным инженером 
Петром Фёдоровичем Большаковым, Покидая Антарктиду, каждая экспедиция оставляла 
в ключе свёрнутые в трубочку пожелания своим сменщикам. Четырнадцатая 
экспедиция, однако, в суматохе забыла про эту традицию, что обидело нынешних 
обитателей Мирного: полярники, как и моряки, свято чтут традиции и в их 
забвении усматривают скверное предзнаменование.
Совещание начинается с обсуждения сводки. Её зачитывает Владислав Иосифович 
Гербович.
– «Обь»… Капитан Купри сообщает, что вместо Тасмании решили идти в Перт, на 
западное побережье Австралии… Поезд Зимина прошёл за сутки сорок два километра. 
Черепов ещё не выздоровел… На Востоке минус сорок четыре, монтируется буровая 
установка… На Молодёжной запущена метеорологическая ракета, высота сто пять 
километров… Беллинсгаузен: как обычно, туман, мокрый снег, переходящий в дождь, 
все в порядке… Вопросы?