полтора месяца дороги без дороги, по снежной целине и застругам, мимо 
бездонных трещин. Большая часть пути идёт по ледяному куполу Антарктиды на 
высоте три с половиной тысячи метров над уровнем моря, когда ко всем прелестям 
похода прибавляется кислородное голодание.
Медленно ползут по Антарктиде тягачи, волоча за собой многотонные сани. В 
первой части пути они по узкому коридору преодолевают зону трещин, глубина 
которых «до конца географии». Затем начинается зона остроконечных застругов, 
напоминающих с высоты полёта» застывшие морские волны. Эта зона – бич божий, 
кромешный ад. Обдутые сильными стоковыми ветрами, двухметровые заструги 
приобретают твёрдость гранита, и тягач идёт по ним, как по противотанковым 
надолбам: переваливается, со страшным грохотом падает вниз и сотрясается, как в 
десятибалльный шторм на море. Водителей швыряет из стороны в сторону, они 
разбиваются до крови, изо всех сил держатся за рычаги. И так двести пятьдесят 
километров!
Кончаются заструги – начинается рыхлый и сыпучий, как песок, снег. Тягачи 
проваливаются, садятся на днище, водители выходят из кабин, крепят буксирные 
тросы, отцепляют сани и вытаскивают беспомощные машины. А через полчаса все 
повторяется сначала… На этом участке пути хорошо, если пройдёшь за сутки 
десять-пятнадцать километров, часто бывает и меньше.
В пургу движение останавливается, идти вперёд невозможно – нет видимости. 
Собьёшься с колеи – попадёшь в глубокий снег и застрянешь, как муха в липучке. 
Бывает, что пурга продолжается много дней, и все эти дни тягачи стоят, 
занесённые снегом. А непрерывные ежедневные ремонты? Вы знаете, что это такое – 
вколотить кувалдой в гусеницы выпавшие пальцы в антарктический мороз, на высоте 
трех с половиной километров, когда лёгкие никак не могут насытиться жидким, 
разбавленным воздухом?
Полтора месяца идёт поезд к Востоку. На его пути нет ничего, кроме снежной 
пустыни и двух безлюдных законсервированных станций. Полтора месяца работы до 
седьмого, семидесятого пота, без бани, без отдыха в каюткомпании с её скромными 
развлечениями. Полтора месяца самого тяжёлого труда, выпадающего на долю 
человека в Антарктиде, – вот что такое санно-гусеничный поезд.
Это в один конец, к Востоку. Обратно идти легче: без груза и всё-таки домой, в 
Мирный. Хотя год назад обратный путь с Востока едва не закончился трагически. 
Участников этого похода, многих из которых мы через несколько минут будем 
обнимать, спасли лишь воистину непостижимое мужество механиков-водителей, 
несгибаемая воля Зимина и щедрый подарок Ивана Тимофеевича Зырянова. Об этом 
походе, который навсегда пойдёт в историю освоения Антарктиды, речь ещё впереди.

Поезд приближался, мы уже явственно слышали рёв тягачей. Весь коллектив Востока 
вышел на окраину станции.
Я пишу эти строки – и по телу бегут мурашки: вспоминаю, каким 
непривычно-лихорадочным волнением все мы были охвачены. Среди нас не было 
сентиментальных людей, полярники – народ ироничный, но даже Василий Семёнович 
Сидоров и тот не мог в эти минуты произнести ни единого слова. Ведь то, что 
сделали эти люди, то, что они перенесли за время похода, даже в глазах самых 
бывалых полярников – подлинный героизм. Не сенсационный, единственный в своём 
роде героизм одиночки, а обыкновенный, который не отражает телевидение, 
которому далеко не всегда уделяют две-три строчки газеты и за который не 
награждают – почти никто из походников не имеет ордена. Только несколько 
десятков, ну сто, двести человек знают, кто они такие – папа Зимин и его ребята.

Мы палили из ракет, видели, как из люков высовываются и неистово машут руками 
водители, а когда тягачи остановились и восточники бросились обнимать своих 
дорогих гостей, нервы у многих не выдержали. Василий Сидоров вручил Зимину 
хлеб-соль, и оба не стыдились своих слез. Мокрыми были лица у водителей, у 
встречающих, мокрыми от настоящих мужских слез – слез гордости и счастья.
Заросшие, в разорванных и замасленных куртках, донельзя худые, безмерно 
уставшие и безмерно счастливые походники! Помните встречу на Востоке 17 января 
1970 года? Полтора месяца вы шли по Антарктиде. Вы знали, что вся экспедиция 
следит за каждым вашим шагом. «Поезд Зимина находится…» – с этой сводки 
начальник экспедиции Владислав Иосифович Гербович начинал ежедневное 
диспетчерское совещание. «Поезд Зимина в пятистах… в двухстах… в сорока 
километрах от Востока…» Вы были не одиноки, рядом с вами, связанные невидимой 
эфирной нитью, находились все полярники Антарктиды – от станции Беллинсгаузена 
до Мирного.
И вот вы пришли, чтобы дать Востоку тепло и жизнь ещё на один год. Вы отдали 
походу все силы, но мгновения встречи искупили долгие недели дороги, труднее 
которой на сегоднялший день на нашей планете нет.
Разорванный на куски и посыпанный солью хлеб был тут же съеден, дорогих гостей 
повели в кают-компанию, и, как вы думаете, что происходило потом? Долгие 
разговоры, торжественный обед? И мыслей таких ни у кого не было. Баня, только 
баня! Уже через считанные минуты после встречи радист Пётр Иванович Матюхов и 
механик-водитель Андрей Селезнев, успевшие раздеться первыми, ворвались в нашу 
крохотную баньку.
– Сдирайте кожу в темпе! – с нетерпением взывали остальные, предвкушая 
сказочное удовольствие.
Дима Марцинюк открыл салон «Стрижка скоростным методом».
– Парле ву франсе? – вежливо спрашивал сидящий и одном бельё клиент.
– А-ля Жерар Филип!
– Парлеву, парлеву… – ворчал Дима, с пугающей быстротой орудуя машинкой. –