Филиал «Клуба 12 стульев»

В распоряжении экспедиции было около тысячи кинофильмов, из них полсотни 
хороших и десяток отличных. Беспристрастная комиссия распределила их по 
станциям. Делёж сопровождался бурными сценами. На глазах гибли репутации многих 
титулованных деятелей кино – их побитые молью и обветшалые картины не выдержали 
проверки временем. Когда списки были утверждены, продолжались закулисные 
сделки: «Мёртвый сезон», «Берегись автомобиля! „ и „Девять дней одного года“ 
шли по курсу один к двадцати, популярный «Фитиль“ меняли на десяток других 
безликих картин, а полнометражный шедевр о борьбе за повышение поголовья 
верблюдов отпихивали от себя руками и ногами – берите даром.
Умудрённый опытом Владислав Иосифович Гербович дал начальникам станций добрый 
совет: в период зимовки просматривать фильмы в алфавитном порядке. Что ни 
говорите, а какая-то перспектива. Сегодня проглотишь жидкую похлёбку, завтра 
набьёшь оскомину засахаренным вареньем, зато послезавтра насладишься 
превосходным бифштексом.
– Согласны крутить фильмы по алфавиту? – спросил Сидоров, когда мы прилетели на 
Восток.
– Согласны!
– Тогда сегодня смотрим… – Сидоров взглянул на список и содрогнулся, – …кто 
хочет, пусть смотрит, а лично я почитаю книжку.
Подавляющим большинством голосов с разумным и даже мудрым планом тут же 
покончили, и киномеханиксамоучка Тимур Григорашвили пошёл на склад снимать 
сливки. Как и следовало ожидать, лучшие фильмы были проглочены за две недели.
– Кто вас предупреждал? – поругивал Сидоров обескураженных ребят. – Теперь 
подряд смотрите это!..
И ребята вздыхали: смотреть это… никто не хотел.
Выручил Гербович, распорядившись дать восточникам взаймы на время полётов 
несколько лучших фильмов из Мирного. Пусть временное, но всё-таки облегчение.
И сегодня у нас аншлаг: экипаж Ермакова привёз «Мёртвый сезон». Кают-компания и 
холл были забиты до отказа, даже Ульев пришёл, не в силах преодолеть искушение.
Знаете жестокую детскую забаву: собака глотает привязанный на ниточке кусочек 
мяса, и его тут же вытаскивают обратно? Примерно так, как эта собака, 
чувствовали себя через полчаса взбешённые зрители.
Говорят, что вещи не имеют души. Ерунда! Бьюсь об заклад, что у нашего 
киноаппарата душа была. По-ослиному своенравный и упрямый, он постоянно 
выбрасывал такие коленца: идёт журнал о ремонте животноводческой фермы или 
фильм с подобного рода интригующим сюжетом – аппарат фиксирует каждую деталь; 
начинается кинокомедия или детектив – аппарат фыркает, чихает, брюзжит и 
поминутно рвёт ленту. Пытаясь его укротить, Тимур шёл на хитрость: снова пускал 
журнал. Хитрость удавалась. Тогда Тимур осторожно вытаскивал журнал и вставлял 
фильм. Взрыв проклятий! Вместо лиц – расплывчатые пятна. Прояснялись лица – 
отключался звук. Возникал звук – лучше бы его и не было: дикий, хриплый рёв.
Высказав в адрес механика массу тёплых и нежных слов, обозлённые зрители 
собирались было разойтись по комнатам, как Юре Зеленцову явилась спасающая 
вечер идея.
– Три дня прошло, уже можно, – шепнул он мне.
– Конечно, – спохватился я, вытаскивая из кармана листок, – Игорь, тебе 
радиограмма!
Игорь Сирота с интересом взял радиограмму, а ребята на цыпочках возвратились в 
холл.
Три дня назад, во время чаепития за круглым столом, заговорили о предстоящем 
первенстве мира по футболу. Мы обменивались мнениями, гадали о составе сборной 
– словом, вели шумную, бесплодную и вечно любимую болельщиками дискуссию. И 
вдруг Игорь Сирота спросил:
– А где будет проходить чемпионат?
Все на мгновение оцепенели – настолько чудовищно безграмотным был вопрос. Этот 
человек не знал, что центром мирового футбола на сей раз становилась Мексика!
– Как где? В Ленинграде, конечно, – с непостижимым хладнокровием ответил Юра 
Зеленцов.
– Да ну? – оживился Игорь. – Вот здорово! А когда?
Не было бы нам прощения, если бы мы упустили такую возможность!
– Ты что, с Луны свалился? – с удивлением спросил один из вас. – Тридцать 
первого мая.
– Значит, успеем? – обрадовался Игорь. – Ребята, а как попасть на стадион? Я 
ещё ни разу не был.
– Действительно, с Луны, – удручённо сказал другой из нас. – Все уже послали 
заявки, а он только спохватился! Для полярников Антарктиды выделено сто 
абонементов, каждый имеет право на один. Радируй, пока не поздно.
– Но мне одного мало, – огорчился Игорь, – я с женой хочу пойти. Может, кто 
уступит, а, ребята?
Остальное было делом техники. За три бутылки коньяку (по возвращении в 
Ленинград) Юра уступил своё право на абонемент, и по срочно составленной в 
соседней комнате форме Игорь отправил радиограмму на имя директора стадиона. 
Посвящённый в розыгрыш Гера Флоридов принял её, оформил и «передал» в эфир.
Три дня, стараясь не переборщить, мы подогревали в Игоре радость по поводу его 
неслыханной удачи, посмеивались над Юрой, который «продал первородство за 
чечевичную похлёбку», и ждали своего часа.
Итак, Игорь взял радиограмму, уютно уселся в кресло и углубился в чтение. 
Двадцать пар глаз с огромным вниманием следили за каждым его движением.