содрали лычки, но Игорь Петрович меня успокоил. В Антарктиде, рассудил он, где 
каждая пара рабочих рук на учёте, даже писатель может принести некоторую пользу 
– например, в качестве мальчика на камбузе.
Промозглый ноябрьский ветер был бессилен рассеять толпу провожающих. Митинг 
прошёл, судовая трансляция многократно повторила: «Всем посторонним покинуть 
борт», а «посторонние», сдерживая и не сдерживая слезы, никак не хотели 
расставаться со своими полярными бродягами.
Мне ещё предстояло разобраться, почему человек полжизни добровольно проводит в 
условиях, сплошь начинённых трудностями и опасностями. С виду люди как люди, а 
почему-то вечно их тянет туда, где они будут мёрзнуть, бороться с пургами, 
полгода не видеть солнца, отчаянно скучать по детям и жёнам, театру и футболу, 
считать дни до возвращения. Там, на Севере, мне не удалось понять это до конца.
Ладно, разберусь.
Прощание, эта агония расставания, закончилось. «Профессор Визе» отчалил, и 
спустя несколько часов в навалившейся тьме мы уже с трудом различали огни 
Ленинграда.



День первый

Мы удалялись от дома со скоростью семисот километров в сутки. «Визе» шёл 
красиво. В глазах ветеранов, которые привыкли путешествовать к другой земной 
макушке на старенькой «Оби», он даже не шёл, а стремительно нёсся: «0бь» 
выжимает из себя от силы 12 узлов, а «Визе» – все 18. Балтика была спокойна, мы 
раскланивались со встречными судами и миля за милей приближались к датским 
проливам. Их ожидали с особым нетерпением: чьё сердце не дрогнет при мысли о 
том, что ты собственными глазами увидишь замок Гамлета, легендарный Элсинор?
Превосходное судно! В первый же день я облазил его снизу доверху и могу 
сообщить некоторые подробности, знание которых пригодится тем, кто уже решил 
для себя отправиться в Антарктиду. Длина – 124 метра, ширина – 17,5 метра, 
водоизмещение – 7 тысяч тонн, экипаж – 86 человек. Судно до отказа начинено 
всевозможными лабораториями, где проводятся метеорологические, физические, 
химические, биологические и прочие научные исследования, что делает «Визе» 
уникальнейшим полярным кораблём и предметом особой гордости Ленинградского 
арктического и антарктического института. У «Визе», кстати, есть близнец – 
«Профессор Зубов»; насколько мне известно, только советские полярники могут 
похвастаться такими плавучими научно-исследовательскими институтами.
На верхней палубе – шлюпки, разнообразное научное оборудование, глубоководные 
лебёдки, установки для запуска метеорологических ракет и стол для пинг-понга. 
Научные и прочие совещания проводятся в конференцзале, приём пищи (боже, какой 
оборот!) в столовой команды и в кают-компании. Повсюду в изобилии душевые 
кабины – купайся вдоволь, на судне действует установка по опреснению морской 
воды.
В каютах живут по два-три человека, воздух чистый – вентиляторы и «кондишен», 
столь нежно любимый моряками в тропиках.
Ничего не скажешь – условия для жизни и работы отличные.
Да, к сведению тех, кто содрогается от ужасных рассказов о морской болезни: на 
«Визе» имеются «успокоители» – крылья или как их там назвать, которые при 
волнении моря выползают из корпуса и гасят бортовую качку.
После такого вступления читатель может вообразить, что раз судно 
научно-исследовательское, то оно отдано во власть вдумчивых бородатых учёных, 
которые рассеянно бродят по палубам, курят и время от времени вскрикивают: 
«Эврика, черт меня возьми!» Ничего подобного! То есть вдумчивые бородатые люди 
действительно бродят и вскрикивают, но верховной властью обладает, конечно, 
старпом (не говоря, разумеется, о капитане, который, как и положено богу, сидит 
на Олимпе и спускает вниз указания).
Старпом – это прежде всего порядок и дисциплина. А порядок – это в значительной 
мере швабра, с помощью которой в каютах и коридорах поддерживается больничная 
чистота. Переборки между каютами, мебель, двери – все в пластике, полы сверкают 
– смотрись как в зеркало, окурок бросить некуда. Несколько раз в день старпом 
проходит по всему судну в сопровождении боцмана – священное шествие, приводящее 
в трепет потенциальных нарушителей. В первый же день я оказался свидетелем 
драматичнейшей сцены: у двери кают-компании старпом обнаружил – ни за что не 
поверите! – обгоревшую спичку. Где ты, Шекспир, столь мастерски воссоздавший 
гнев короля Лира? Только твой гений мог бы найти изобразительные средства, 
чтобы описать гнев старпома, надолго пригвоздившего к позорному столбу 
виновников столь чудовищного проступка.
К вечеру старпом Селезнев собрал участников экспедиции в столовой команды. Он 
предстал перед нами в оранжевом спасательном жилете и прочитал лекцию, предмет 
которой вызвал повышенный интерес слушателей, – речь шла о нашем возможном 
кораблекрушении. Началась лекция следующими жизнеутверждающими словами:
– Когда вы будете тонуть…
Подождав, пока слушатели не израсходовали свой запас несколько нервного смеха, 
старпом с присущим ему хладнокровием повторил вышеприведённую чеканную фразу и 
принялся объяснять устройство пробкового жилета, или пояса, как его иногда 
именуют. Посыпались вопросы:
– А как действует порошок против акул?
У всех вытянулись шеи.
– Превосходно, – последовал ответ. – Правда, ещё не до конца выяснено,