Дюмон-Дюрвиль, первооткрыватель многих тропических островов, и молодой 
энергичный англичанин Джемс Росс. Антарктида высоко оценила заслуги обоих 
исследователей и навеки нанесла их имена на свою карту. Особенно значительны 
были успехи Росса: на своём «Эребусе» он забрался на юг до 78-го градуса южной 
широты, открыв по пути на побережье действующий вулкан. Чтобы сделать приятное 
своему кораблю, Росс назвал вулкан Эребусом, что значит «преисподняя». Королеве 
капитан подарил открытую им Землю Виктории, а самому себе – гигантский 
шельфовый ледник Росса по площади раза в три-четыре больше Англии.
А в канун XX века дошла очередь и до Южного полюса. Первым отправился на его 
штурм норвежец Карстен Борхгревинк через ледник Росса. Но полюс знал, что 
достичь его суждено другому, и посоветовал храброму норвежцу не искушать судьбу.
 Однако, хотя Борхгревинк и зарулил своих собак обратно, рыцари географических 
открытий уже не могли успокоиться. И настало время не имеющего себе равных по 
драматизму антарктического поединка, в котором не было стрельбы, но который 
закончился гибелью побеждённого.
С двух разных сторон к Южному полюсу ринулись два великих путешественника: 
англичанин Роберт Скотт и норвежец Роальд Амундсен. Но если об экспедиции 
Скотта знал весь мир, то о намерениях Амундсена никто не подозревал, кроме 
умевшего хранить тайну экипажа «Фрама», доставшегося Амундсену в наследство от 
Нансена, и гренландских собак, давших обет молчания. Поэтому Скотт не торопился 
– это обстоятельство и сыграло трагическую роль в его судьбе. Когда он узнал о 
своём неожиданном сопернике, было слишком поздно – норвежец опережал 
англичанина на добрую сотню километров. К тому же Роберт Скотт, как истый 
представитель Альбиона, сделал ставку на лошадей, а Роальд Амундсен – на собак. 
И в заочном поединке победили собаки – маньчжурские пони Скотта пали, не 
выдержав борьбы со льдом. А Скотт и его товарищи вынуждены были сами впрячься в 
сани, в то время как экспедицию Амундсена к полюсу мчали собаки…
Вот что пишет Стефан Цвейг о безмерно трагической для Скотта минуте, когда он 
ценой неслыханных мучений достиг полюса: «…чёрный флаг, прикреплённый к 
поворотному шесту, развевается над чужой, покинутой стоянкой: следы полозьев и 
собачьих лап рассеивают все сомнения – здесь был лагерь Амундсена. Свершилось 
неслыханное, непостижимое: полюс Земли, тысячелетиями безлюдный, тысячелетиями, 
быть может с начала начал, недоступный взору человеческому, – в какую-то 
молекулу времени, на протяжении месяца открыт дважды. И они опоздали – из 
миллионов месяцев они опоздали на один-единственный месяц, они пришли вторыми в 
мире, для которого первый – все, второй – ничто! Напрасны все усилия, нелепы 
перенесённые лишения, безумны надежды долгих недель, месяцев, лет».
Но подвиг капитана Роберта Скотта, погибшего в пургу со своими товарищами от 
голода и холода в двадцати километрах от спасительного склада с продовольствием 
и топливом, не был напрасным. Найденные у тела начальника экспедиции его 
дневники, которые он вёл до последней минуты, их заключительные слова: «Ради 
бога, не оставьте наших близких», расшифровка последних дней и часов трагедии 
всколыхнули мир и сделали Роберта Скотта одним из самых светлых героев в 
богатой героями истории человечества.
Мечта всех полярников, зимующих в Антарктиде, – поклониться домику Роберта 
Скотта, построенному им перед броском на полюс неподалёку от вулкана Эребус, 
где ныне расположена американская станция Мак-Мердо. Из моих антарктических 
товарищей это удалось лишь лётчику Владимиру Афонину, рассказ о котором ещё 
впереди, и не удалось мне, хотя обстоятельства складывались так, что до самого 
ухода из Антарктиды я хранил эту надежду.
Итак, открытие Южного полюса осталось за Роальдом Амундсеном, что я констатирую 
не без сожаления, не потому, упаси бог, что ставлю под сомнение подвиг великого 
норвежца, а потому, что сохраняю детскую влюблённость в капитана Немо, который 
волею Жюля Верна водрузил на полюсе свой, тоже чёрный, флаг. Однако, несмотря 
на то, что Немо в действительности не было, полюс он всё-таки открыл раньше 
Амундсена. Так что будем считать, что славу они делят по крайней мере поровну.
И ещё славные имена: упорнейший исследователь шестого континента англичанин 
Эрнест Шеклтон, не дошедший до самой южной точки планеты менее двухсот 
километров, и австралиец Дуглас Моусон, первооткрыватель Южного магнитного 
полюса.
Моусон – одна из наиболее симпатичных фигур в истории антарктических открытий. 
Во время путешествия по ледовому материку он, похоронив погибших товарищей, 
остался один в безмолвной снежной пустыне, больной, обмороженный, почти без 
всякого продовольствия – и это в ста шестидесяти километрах от лагеря! 
Проваливаясь в трещины и чудом выбираясь из них, продвигаясь вперёд по 
нескольку километров в сутки, Моусон все же дошёл до лагеря – неповторимый 
подвиг, за который перед славным австралийцем всегда будут снимать шапки 
полярники мира.
Далее следует американец Ричард Берд. В 1929 году Берд впервые пролетел над 
Южным полюсом, потом несколько месяцев прозимовал в одиночестве, чудом остался 
в живых, совершил впоследствии множество походов и подарил Антарктиде на добрую 
память станцию, названную его именем.
С 1956 года ледовый материк прочно оседлали советские полярники. Основание 
обсерватории Мирный связано с именем Михаила Сомова, а до полюса холода и 
геомагнитного полюса Земли – будущей станции Восток, совершив уникальный 
санно-гусеничный поход по ледяному куполу, добрался Алексей Трёшников – 
выдающийся теоретик и практик советской полярной школы.
И к 1970 году в Антарктиде побывало уже пятнадцать советских экспедиций.
На этом позвольте закончить главу о моих предшественниках, к которым я время от 
времени буду возвращаться. Ниже последует правдивый и до предела документальный