– Ничего особенного, – вздыхает матрос. – Я покупал там мороженое.
И последнее видение: чуть не опоздав, к борту, запыхавшись, подбегают два 
знакомых старика.
– Земляки, селёдки нема?
И «Визе» уходит в океан.



День с восточниками

Утром Василий Семёнович Сидоров собрал восточников.
– Все любят картошку? – опросил он.
– Все!
– Не верю! Если бы мы по-настоящему её, родную, любили, то не потеряли бы 
бдительность. А ни у кого из нас не поднялась рука, чтобы осмотреть купленные в 
Монтевидео мешки с картошкой. Те самые, что полетят с нами на Восток!
Сидоров был расстроен и зол. Ночью, терзаемый дурными предчувствиями, он решил 
развеять свои сомнения и вскрыл один мешок, затем второй, третий…
Надули нас здорово: по меньшей мере десятая часть картошки была выброшена в 
океан, хотя этого куда больше заслуживали наши поставщики, которые, наверное, в 
своих оффисах потирают руки и посмеиваются над доверчивыми покупателями. Сидеть 
Востоку лишний месяц на кашах и макаронах!
– Какая похуже и помельче – сыпьте в отдельные мешки, съедим в первую очередь,
 – распоряжался хмурый Сидоров.
В жизни я ещё не видел, чтобы люди с такой нежностью перебирали картошку! 
Судьба едва ли не каждой отдельной картофелины решалась судом присяжных: а 
вдруг она не совсем безнадёжна, а вдруг её можно спасти? И за борт летело 
только гнильё и никуда не годная мелочь.
Весь день проработали, а вечером вновь собрались, на этот раз соблюдая 
строжайшую конспирацию. С интервалом в одну минуту восточники, разодетые «как в 
страшный день своей свадьбы» (Анатоль Франс), поднимались на самую верхотуру, 
где у гидрохимической лаборатории стоял дежурный и с безразличным видом 
профессионального заговорщика цедил сквозь зубы: «Пароль… „У вас продаётся 
славянский шкаф?“ – „Шкаф продан, есть никелированная кровать“.
– «С тумбочкой?» – «С тумбочкой. Проходи в рай!»
Лаборатория, в которой ещё несколько часов назад вдумчивые люди разоблачали 
тайны океана, выглядела антинаучно. Посреди стола, где днём возвышались 
аналитические весы, лежали шпроты, место реактивов заняла нарезанная ломтиками 
колбаса, а стройные ряды колб и реторт сменила батарея бутылок. Здесь 
священнодействовал Коля Фищев, зарастающий свежей бородой аэролог. Он 
расставлял стаканы, готовил бутерброды, бил по рукам нетерпеливых гостей и 
жутким шёпотом призывал:»
– Ш-ш-ш! Капитан не спит!
Происходило вопиющее нарушение правил внутреннего распорядка: восточники 
отмечали очередные дни рождения – астронома Геннадия Кузьмина и мой. Высокое 
начальство, поставленное в известность, выразило надежду, что будет соблюдаться 
«необходимый коэффициент спокойствия». И восточники проявили исключительную 
дисциплинированность, чему, кстати, способствовало до обидного малое количество 
спиртного – в переводе на душу населения. Из добытого спирта микробиолог Рустам 
Ташпулатов и Гена Арнаутов, проявив необычайную изобретательность, создали два 
вида напитков – «Ташпулатовку» и «Арнаутовку». «Ташпулатовка» содержала сорок 
семь процентов спирта и пятьдесят три процента воды, а «Арнаутовка» – сорок 
семь процентов спирта, пятьдесят процентов воды и три процента варенья. Пусть 
вас не удивляет процент спирта – по морской традиции он соответствовал широте, 
которую в данный момент преодолевает судно. Что же касается напитков, то они 
заслужили всеобщее одобрение и были рекомендованы к массовому производству, а 
их изготовители получили почётное звание «Мастер – золотые руки».
Именинников посадили на два единственных в лаборатории стула и под завистливое 
перешептыванье вручили подарки. Кузьмин, как астроном, получил цейсовский 
бинокль – превосходный оптический инструмент, мастерски сделанный из двух 
пивных бутылок, а мне досталась (взамен пропавшей в Монтевидео) метровая 
деревянная ручка с пером, выдернутым из хвоста залётного альбатроса. Кроме того,
 в нашу честь была спета песня и продекламированы стихи. Оду, посвящённую 
автору этих строк, привожу полностью:
Чтоб не сказали нам потом, Что о Востоке мы все врём, – С собой писателя везём.
Теперь брехать не будем сами – Пусть это сделает В. Санин!
Вечер удался ка славу. Валерий Ельсиновский и метеоролог Саша Дергунов, научные 
сотрудники Геннадий Степанов и Никита Бобин играли на гитарах, подпевая себе 
вполголоса, ребята пели, шутили, смеялись и так накурили, что предложение 
доктора по очереди сбегать в медпункт и подышать из баллона кислородом я готов 
был принять всерьёз.
– В твоём распоряжении, Валерий, на Востоке будет несколько баллонов,
– заметил Сидоров. – В первые дни на них все поглядывают, как коты на сметану. 
Только привыкать к кислороду не стоит; те, кто не выдерживал и прикладывался, 
говорили – тянет как к куреву. Лучше себя перебороть, рано или поздно одышка 
пройдёт.
– А что? Давайте бросим курить! – пылко предложил Тимур Григорашвили.
– Все вместе! А? Давайте! Голосуй, начальник!
– Аналогичная ситуация произошла несколько лет назад, – заулыбался Сидоров. 
Прилетела на Восток новая смена и с энтузиазмом решила: бросаем курить! И