нашим повышенным требованиям. Это была небольшая лавка, наподобие нашего сельпо.
 За прилавком стояла прехорошенькая мулатка, она же кассирша, уборщица и 
манекен для примерки дамской одежды, приобретаемой мужчинами. Тут же, ревниво 
посматривая друг на друга, топтались два смуглых красавца. Мулатка весело над 
ними смеялась, и красавцы страдали. Приход покупателей отвлёк жестокую от этого 
занятия – бизнес есть бизнес. Поняв, что мы иностранцы, она при помощи 
артистически разыгранной пантомимы попыталась выяснить, что нам нужно: изящными 
жестами обрисовывала свои формы (бельё, сеньоры?), щёлкала воображаемой 
зажигалкой, натягивала мысленные чулки и приплясывала на невидимых каблучках. 
Наконец мулатка догадалась, что сеньорам нужны белые женские брюки, прикинула 
их на свои бедра, сдедала несколько грациознейших па, вручила нам покупки и 
проводила до двери.
Серьёзно подорвав свою финансовую мощь, мы пешком пошли к порту. Отовсюду: со 
стен домов, с рекламных стендов, из витрин магазинов и окон газетных киосков – 
на нас смотрел Пеле. Идол бразильцев не только великий футболист, но и неплохой 
делец, он зарабатывает рекламой, наверное, не меньше, чем бутсами. 
Предприниматель, товары которого рекламирует сам Пеле, денно и нощно благодарит 
бога за такую милость. На наш непривычный взгляд, в этом назойливом мелькании 
Пеле имеется какое-то излишество. Конечно, замечательно, что его имя стало 
символом, всебразильской вывеской, но всетаки престиж страны должен 
основываться на более солидных вещах, чем футбол, даже доведённый до 
совершенства.
Поразило нас на улицах Рио и обилие пингвинов: их изображения украшали рекламы 
фирмы «Антарктик», торгующей прохладительными напитками (отличнейшими!) и 
мороженым (московское значительно вкуснее). У самого порта мы зашли в один 
«Антарктик», где нас встретили дружным хохотом: кафе было заполнено нашими 
товарищами.
– Где-то я вас встречал, сэр? Не в Париже?
– Бонжур, мосье, вы не из Тамбова?
Рио мы покинули поздно вечером. Ночной Рио – зрелище фантастическое: огненная 
дуга Копакабаны, и стекающие с гор неоновые реки… Но главное в этой театральной 
иллюминации – тридцатиметровая фигура Христа на вершине семисотметровой горы. 
Сама гора скрыта во тьме, на ней ни единого огонька, и искусно подсвеченный, 
видный отовсюду Христос словно шествует по воздуху, напоминая о евангельских 
чудесах. Придумано это здорово и, по рассказам, на воображение верующих 
действует очень сильно.
До глубокой ночи мы смотрели на исчезающие вдали огни Рио. Но вот «Обь» вышла в 
открытый океан, и Рио растворился во мраке. Все, больше никаких стоянок не 
будет. Начался последний этап нашего возвращения домой.



Возвращение новичка

Я перелистал свои блокноты и убедился в том, что последние три недели преступно 
бездельничал. Вот записи этих дней:
26 апреля. Загорал.
27 апреля. Читал «Графа Монте-Кристо».
28 апреля. Ночью испортился рефрижератор. Паника. Аврал. Тридцать добровольцев 
перетаскивали монолиты Арнаутова в судовую установку. Бесценный прошлогодний 
снег спасён.
1 мая. Праздник.
2 мая. Перешли экватор. Хожу вверх головой. Привыкаю.
3 мая. Ночью пошёл дождь. Табор с верхней палубы сыпанул в твиндек.
5 мая. Дождь.
6 мая. Загорал.
7 мая. Дежурили по камбузу. Льстивыми голосами уговаривали Васю Кутузова варить 
сегодня лапшу. Он сделал вид, что колеблется, и… притащил два огромных мешка 
картошки.
10 мая. Приводили «Обь» в христианский вид.
11 мая. То же.
Впрочем, последние недели не только у меня прошли столь же плодотворно и 
активно. В любое время дня и ночи можно было увидеть лунатиков, бесцельно 
передвигающихся по верхней палубе. Иногда они объединялись в группки и 
принимались за недочёты.
– Сегодня пятое мая, – загибая палец, говорил один лунатик. – А приходим 
двадцатого. День ухода в день прихода – один день. Получается четырнадцать. 
Девятое мая – праздник. Считай тринадцать. Две субботы и два воскресенья… – 
итого остаётся девять дней!
– А два дня по Финскому заливу? – напоминал другой. – Все равно что дома!
– Выходит, семь дней, – неуверенно кивал третий.
– Говорят, капитан получил распоряжение прибавить ход, – вносил свою лепту 
третий. – Начальник радиостанции Юра Пулькин вроде бы кому-то сказал.
Обсудив все возможные варианты и слухи, группка приходила к выводу, что 
фактически ждать уже ничего не осталось. Но особой радости такое открытие ни у 
кого почему-то не вызывало. В глубине души каждый прекрасно сознавал, что 
пятнадцать суток придётся проплавать от звонка до звонка.
Такого лютого нетерпения никогда в жизни я ещё не испытывал. Даже самые бывалые 
полярники, которым возвращаться было не в диковинку, и те старались как можно 
больше спать. Находились и такие люди с железной волей, которые прошедший день