своей лётной практики в совершенстве овладевший аэрофотосъёмкой, быстро вошёл в 
курс дела – кстати говоря, исключительно важного для прогнозирования погоды. 
Изучив изготовленные Семёновым монтажные листы, синоптики Молодёжной дают 
прогнозы советским и иностранным станциям, а также судам, бороздящим 
антарктические воды. Капитан «Оби» не раз благодарил молодежников за эти 
ценнейшие сведения.

Впрочем, Игорю Петровичу пришлось здесь проработать и почти по своей основной 
специальности. Почти – потому, что роль штурмана он выполнял не в воздухе, а на 
земле, ещё точнее – на льду. Из Молодёжной в глубь Антарктиды вышел отряд 
радиофизиков для определения толщины ледяного купола методами радиолокации. 
Возглавлял поход молодой физик Валерий Чудаков, а в состав отряда входили столь 
же молодые Ваня Иванов, специалист по лазерам, и физик Аркадий Шалыгин. Кажется,
 именно в этом походе впервые в условиях Антарктиды для исследования был 
применён лазер
[16]
и уж наверняка впервые оригинальнейший «трещиноискатель». Ледяной купол у 
Молодёжной изобилует трещинами, и когда «поезд Чудакова» подходил к 
подозрительному месту, его исследовали при помощи… привязанного на капроновую 
верёвку Аркадия Шалыгина. Выбор пал на него потому, что весил Аркадий 
килограммов пятьдесят. Страхуемый товарищами, он спускался в трещину и 
определял её размеры. Так что я знаю уже четырех людей, которые побывали в 
трещинах на куполе и остались в живых: Алексей Фёдорович Трёшников, Василий 
Семёнович Сидоров и Валерий Фисенко, которых спасли товарищи, и Аркадий Шалыгин,
 спускавшийся в трещины по своей воле.

Игорь Петрович в этом походе был штурманом и по совместительству поваром. Со 
слов Чудакова в его ребят знаю, что они одинаково восхищались обеими сторонами 
деятельности своего старшего товарища.
Итак, мы бродили по Молодёжной. Основные её строения расположены в той самой 
долине, о которой писал в своём дневнике Сидоров. Но в ходе строительства 
станцию решили расширить, и несколько домов, в том числе ракетный комплекс, 
было вынесено за пределы долины. В результате станция выиграла в пространстве, 
но потеряла в компактности: некоторым полярникам приходится трижды в день 
совершать более чем километровые переходы до кают-компании. Если и хорошую 
погоду такая прогулка весьма приятна и полезна для здоровья, то в пургу она 
становится трудно разрешимой проблемой. Не беру на себя смелость судить, 
правильно ли был изменён первоначальный проект, но факт остаётся фактом: бывает,
 что коллектив, обслуживающий метеорологические ракеты, и работники дизельной 
электростанции обедают «чем бог пошлёт», а бог в этих случаях бывает не очень 
щедр.
Но зато, когда светит солнышко и стоковые ветры с купола застревают где-то по 
дороге, гулять по расположению одно удовольствие. Живописные сопки, где 
нетрудно найти камень-сувенир с вкраплениями граната, берег, на который то и 
дело выползают тюлени, пингвины… Правда, в марте, когда мы были на Молодёжной, 
сколько-нибудь прилично одетого пингвина увидеть не удалось: началась линька, и 
ходят адельки грязные, до невозможности оборванные и жалкие, словно бездомные 
бродяги, не знающие заботливой женской руки. Хорошо, что я видел порядочных 
пингвинов в Мирном, не то у меня сложилось бы об этом племени неверное 
представление.
Из фауны, кроме тюленей, пингвинов, а также поморников, о которых и говорить-то 
не хочется, на Молодёжной имеются две собаки: Механик, единоутробный брат и 
непримиримый враг Волосана из Мирного, и Нептун, щенок, которого в середине 
декабря привезла из Ленинграда в Молодёжную Александра Михайловна Лысенко. 
Механик стар, мудр и высокомерен. Чувствует он себя временами неважно, 
стариковские кости ломит к непогоде, и все свободное время ветеран проводит в 
кают-компании, в бильярдной. «Обь» Механик не встречал – подумаешь, невидаль 
какая, корабль пришёл – но все же послал на берег своего представителя Нептуна. 
Этот вёл себя как подобает избалованному щенку: прыгал по берегу, прогонял 
зевак-пингвинов и воровал у водителей варежки – развлечение, которому Нептун 
уделяет большую часть своего досуга. Михайловна всплеснула руками, когда 
увидела, как вырос её крестник, но тот её облаял – неблагодарность, вызвавшая 
серьёзные сомнения в моральном облике Нептуна.
Что же касается флоры, то она представлена в Молодёжной отнюдь не мхами и 
лишайниками, которых здесь немногим больше, чем на Луне, а… помидорами, 
огурцами и редиской! Я просто ахнул от удивления и восторга, когда увидел в 
доме начальника станции цветущую оранжерею.
Но сначала о начальнике Молодёжной.
Я уже рассказывал о четырех полярниках из шестёрки, которая эвакуировалась со 
станции Лазарев на повреждённом самолёте Ляхова: о Гербовиче, Евграфове, 
Семочкине и Артемьеве. И вот я познакомился с бывшим радистом и пятым членом 
той славной шестёрки – Иваном Михайловичем Титовским. Он принадлежит к тому 
поколению советских полярников, которое сегодня уже можно назвать старшим: 
Ивану Михайловичу пятьдесят пять лет. Невысокого роста и совсем не богатырского 
сложения, он внешне мало напоминает традиционный образ полярника, а между тем 
прошёл «огонь, и воду, и медные трубы»: обживал высокие широты в тридцатые годы,
 провёл войну на прифронтовом Диксоне и острове Белом, дважды дрейфовал на 
станциях Северный полюс и трижды зимовал в Антарктиде.
В период разгрузки «Оби» Титовский не знал ни сна ни отдыха, и беседовать с ним 
удавалось лишь во время поездок на вездеходе и пеших переходов от одного