были откровенно рады, что «Обь» вернётся к ним быстрее, чем они того ожидали.
А следующим утром мы, столпившись на баке, во все глаза смотрели на представшие 
перед нами скалистые горы Земли Эндерби. Земля, даже покрытая снегом и 
ледниками, всегда земля, суша, на которую моряки всегда смотрят с волнением. 
Давя остатки припая, «Обь» легко подошла к берегу, на котором размахивали 
руками и палили из ракетниц полярники Молодёжной. У многих из этих людей уже 
упакованы чемоданы, они отзимовали свой срок и вернутся с нами домой.
Здесь я впервые увидел, как швартуется к барьеру Купри. Покрытый снежной шапкой 
ледяной барьер был неровен, а «Обь» должна была пришвартоваться к нему правым 
бортом. И капитан, орудуя форштевнем корабля, как столяр топором, с ювелирной 
точностью выровнял барьер, срезав и обрушив в море десятки тонн льда и снега. И 
если бы моряки и полярники не привыкли сдерживать проявления своих чувств, они, 
мне кажется, наградили бы капитана аплодисментами, как награждают артиста за 
его замечательное искусство.



Как обживают землю

В кают-компании станции Восток специалист по космическим лучам, он же по 
совместительству киномеханик, Тимур Григорашвили начал «крутить» журнал. И тут 
же раздались возгласы:
– Тимур, подожди, зовите Семеныча, ребята!
И, сидя в тёплой кают-компании, мы вместе с Сидоровым смотрели киноленту, 
запечатлевшую часть его биографии.
В начале 1962 года Сидоров и его одновосточники на «Оби» пришли в Мирный, 
откуда должны были полететь на Восток, но из Центра неожиданно поступило 
распоряжение о консервации этой станции. Одновременно начальство предложило 
оставшемуся без дела коллективу Востока отправиться на «Оби» к Земле Эндерби 
для основания новой станции, названной впоследствии Молодёжная. На борту 
корабля, которым командовал тогда капитан Свиридов, были 
кинооператоры-документалисты. Они и засняли фильм о том, как Сидоров и его 
товарищи высадились на пустынную Землю Эндерби и начали её обживать.
Василий Семёнович разволновался.
– Это «Аннушка» за нами прилетела… – комментировал он. – «Обь» не могла 
пробиться через припай, лёд был двухметровый… Мы тонн пятнадцать на «Аннушках» 
доставили… А вот Дралкин, начальник экспедиции… Пургу засняли, черти! Видите, 
как мы завертелись?
Через год с лишним после того вечера в кают-компании, когда Сидоров возвратился 
из Антарктиды в Москву, мы припомнили этот фильм, и Василий Семёнович показал 
мне свой дневник, который вёл тогда, в первые дни освоения Земли Эндерби. 
Записи в дневнике обрывочные, торопливые, чувствуется, что автор с трудом 
выкраивал для них время, но мне они показались особенно интересными именно 
потому, что были сделаны непосредственно на месте событий. С разрешения Василия 
Семёновича привожу несколько выдержек из этого дневника.
12 февраля. Мы сели на «Аннушку» и через сорок минут полёта приземлились у 
лагеря геологов. Не теряя времени, пошли на самую высокую в здешних местах 
«горушку», чтобы сделать общий обзор. У побережья много выходов коренных пород. 
Среди гор видим сравнительно ровное плато, на котором огромными чашами 
раскинулись три пресноводных озера. Расстояние до них от барьера примерно 1200 
метров. Ветер и время поработали так, что породы изобилуют расщелинами, 
трещинами, гигантскими рубцами… Темнеет, а мы все ходим и обсуждаем, где и как 
расположить здания станции. Мы – это главный архитектор Лаэаренко, радист 
Сорокин и я. Место нам очень нравится. Однако пора возвращаться в лагерь. 
Возвращаемся. Оказывается, все были взволнованы нашим долгим отсутствием и 
собирались выходить с ракетницами. Начальник морского отряда Шамонтьев шутит по 
моему адресу, что, мол, «губернатор» здешних мест мог заблудиться, попасть в 
трещину и прочее. Владимир Николаевич Мальцев кричит из своего спального мешка, 
что лично он был спокоен, хотя сам сегодня по грудь провалился в трещину, но 
«такого волчару, как Сидоров, не утопишь силой»…
В палатке нас поселилось четверо. Забираемся в мешки, гасим газовую горелку, 
сразу становится холодно и темно. Разные мысли лезут в голову. Пробьётся ли 
«Обь» к берегу? Тридцать восемь миль двухметрового льда не шутка… Созревает 
план. Если корабль не пробьётся и выгрузить все не удастся, всё равно нужно 
остаться зимовать на этой земле. Может быть, даже в палатках. Нас будет пятеро. 
Кого выбрать? Павлик Сорокин – этот наверняка, доктор Пономарёв, мой 
заместитель Алексей Кононов, одновосточник Коля Боровский, Коля Лебедев… Все 
хороши, все нужны!.. С непривычки в мешке тесновато, отвык. Холодно и мокро. 
Одежду придётся сушить теплом своего тела…
13 февраля. Собачий холод. Посапывают в мешках товарищи. Вылезаю, зажигаю 
горелку. С трудом натягиваю сапоги, так как за ночь они промёрзли. Надо учесть 
на завтра, сапоги положить под себя, пусть за ночь просыхают.

Ребята проснулись. Пошли в палатку-камбуз, предварительно умывшись снегом. 
Большой палец на руке сильно ломило, стало ныть плечо. Пора кончать ездить в 
холодные края, перебираться поближе к теплу, к солнышку…
[14]

Рано утром начали детальное обследование района. Поднялись к озёрам. Проверили 
ещё раз выбранную вчера площадку для строительства новой станции, она