маршрут в триста километров мы с «метелицами» уже разработали, к тому же с 
Северной Землей у меня связаны воспоминания о пережитых там приключениях, и 
вновь побывать в тех памятных местах… Не говоря уже о другом обстоятельстве, о 
котором вы скоро узнаете…
Но обо всем этом я пока что умолчал – решил дать идее созреть, налиться соком 
да и со своим организмом посоветоваться: а вдруг он заупрямится? Когда человеку 
пятьдесят шесть и на вопрос о самочувствии он отвечает «хуже, чем вчера, но 
лучше, чем завтра», тащить в Арктику организм, не выслушав его аргументы, – 
занятие легкомысленное. Врач, которого я выбрал в посредники, долго и 
озабоченно качал головой, но все-таки пришел к выводу, что у меня еще имеются 
некоторые шансы потоптать землю – если я брошу курить, не буду волноваться, 
сидеть на диете, гулять, спать, поменьше работать, пить валерьянку, не 
превращаться в соляной столб при виде красивых женщин, принимать на ночь теплую 
ванну и глотать от семисот до тысячи таблеток в день.
Один из своих рассказов Марк Твен заключил словами: «Так было дело. Кое-что, 
впрочем, я выдумал». Короче, врач с некоторыми оговорками все-таки дал мне 
добро, а идея, окончательно созрев, подсказала четкий план действий.
Ход размышлений был таков.
Ко всем эпитетам, которыми я оснастил рассуждения о «метелицах», добавлю еще 
один: они – женщины с отличным чувством юмора. Слушая их рассказы, читая их 
походные дневники, я с удовольствием констатировал, что даже в самых трудных 
ситуациях, борясь «за выживание», они не теряли этого чувства. А я считал и 
считаю, что юмор – непременнейшее условие жизнеспособности коллектива: пока жив 
юмор – жив коллектив. Ну хотя бы такая история. Земля Франца-Иосифа, ночевка на 
торошенном припае… Утром, выйдя из палатки, одна девушка осмотрела в бинокль 
окрестность и взволнованно сообщила: «Девчата, медведь!» Бинокль стал 
переходить из рук в руки: «Два медведя!..» – «Какие два, три медведя!» И тогда 
Ирина Соловьева, одна из симпатичнейших и самых удивительных «метелиц», 
многократная мировая рекордсменка и чемпионка страны по парашютному спорту, 
своим неподражаемо спокойным голосом заметила: «Валя, пора отбирать бинокль». 
Таких забавных случаев в моих блокнотах накопилось множество, а юмор для книги 
– что соль для еды: без него (не навязываю это другим) документальная проза 
пресновата.
А сколько драматических ситуаций пережила «Метелица», сколько раз эти 
«объединенные единством взглядов женщины» проявляли необыкновенное мужество в 
борьбе за жизнь!
Словом, канва для будущей книги имелась. Но у меня есть крупный недостаток: я 
умею писать только о том, что пусть не все, но хотя бы частично видел своими 
глазами. Поэтому для того чтобы написать о «Метелице», я должен пойти с ней в 
поход. Подумаешь, триста километров, я запросто их пройду – не на лыжах, 
конечно, предел моих возможностей жена указала довольно точно. Но почему бы мне 
этот маршрут шаг за шагом, привал за привалом, пурга за пургой – не преодолеть 
мысленно?
Хорошенько подумав, я пришел к выводу, что на мысленный поход моих сил хватит. 
Трудновато, но на что только не пойдешь в интересах литературы: ведь в иной 
день придется отмахивать по двадцать – тридцать километров, да еще против ветра,
 да еще с грузом через торосы…
«Метелицы» одобрили мое мужественное решение, и на общем собрании мы единодушно 
и с огромным энтузиазмом утвердили нижеследующий план.
В начале апреля я вылетаю на Северную Землю и готовлю для команды, которая 
прилетит через две недели, необходимые для старта условия: обеспечиваю хранение 
высылаемых мне вдогонку трехсот пятидесяти килограммов багажа (лыжи, нарты, 
продукты питания и прочее), подыскиваю на месте собаку и заключаю с ней 
авансовый договор на охрану «метелиц» от медведей, с помощью друзей-полярников 
уточняю маршрут, встречаю «метелиц», отправляю их в поход, держу с ними 
постоянную радиосвязь, а 9 мая, в день сорокалетия Победы, прилетаю к ним на 
вертолете – либо с букетом живых цветов (если их удастся нарвать в близлежащих 
торосах), либо с бутылкой шампанского. Затем, по окончании похода, мы принимаем 
у финиша поздравления, денек-другой восстанавливаем свои силы и на первом же 
попутном борту возвращаемся в Москву.
Как читателю уже известно, план утвердила высшая инстанция – моя жена, и я 
начал подготовку к полету. Раньше это было довольно простым делом – заботу о 
моем снаряжении брали на себя полярники: куртка и штаны на меху, шапка, унты, 
рукавицы и прочее. Великолепные вещи, недаром американцы в Антарктиде люто нам 
завидовали и всеми правдами и неправдами добывали у «рашен френд» предметы 
обмундирования. Но у этой потрясающе теплой одежды был один существенный 
недостаток: она весила около тонны – так, по крайней мере, мне казалось. И если 
в предыдущих экспедициях я еще кое-как переставлял ноги, то теперь тревожила 
мысль, что передвигаться с места на место придется с помощью автопогрузчика.
Безвыходных положений не бывает!
– Люся, – сказала Валентина, – поскольку твой Санин включен в команду на правах 
«Мистера „Метелица“, ему положена наша форма, куртка и брюки на гагачьем пуху. 
Вес – чуть больше килограмма, и никакой мороз не страшен, это тебе могут 
подтвердить альпинисты, побывавшие на Эвересте. Куртку даст Светлана Гурьева, 
подшлемник Ольга Аграновская, а брюки Зина Лисеева, завтра принесу.
Забегаю вперед: в форме «Метелицы» я чувствовал себя превосходно. Невесомая и 
поразительно теплая, она вызывала зависть у многих полярников, которые сочли, 
что если я и не выгляжу в ней миловидной и элегантной женщиной, то и не похож 
на пугало, каким казался в старом обмундировании.
Да, еще добавлю: унты, не пудовые, как раньше, а облегченные, сделанные по