Конечно, для достижения полюса Пири затратил, пожалуй, больше сил, чем я, но в 
то же время следует учесть, что он шел к полюсу со стороны Гренландии, то есть 
с запада, а я штурмую полюс с востока – иными словами, иду своим оригинальным 
путем; следовательно, склоняя благодарную голову перед подвигом 
первооткрывателя Пири, я без ложной скромности отдаю дань уважения и самому 
себе.
После того как Лукин и Романов признали мою логику железной, состоялась 
непринужденная и довольно веселая беседа о моих предшественниках; не хочу 
повторяться – в «Новичке» я уже привел подобные размышления в главе «Мои 
предшественники в открытии Антарктиды», поэтому ограничусь отдельными 
подробностями.
Оказалось, до меня (тьфу-тьфу, не сглазить – нам еще нужно произвести там 
посадку) на полюсе побывало около ста человек: не рядом с полюсом, а именно на 
точке с нулевыми координатами. Так что, если все будет благополучно, я войду в 
первую сотню – тоже неплохо, черт побери!
Между тем у меня были стопроцентные шансы оказаться по меньшей мере в двадцатке 
– останься я в 1967 году со второй сменой Льва Булатова на дрейфующей станции 
СП-15. Но я улетел с начальником первой смены Владимиром Пановым, а через 
несколько месяцев сгорал от зависти, читая в Москве радиограмму от Булатова: 
«Перевалили через земную макушку!» Подробности я узнал через полгода. 
Выяснилось, что льдина СП-15 проходила не точно через полюс, а в трех 
километрах от него; упустить такую возможность – значит презирать себя до конца 
жизни, и группа полярников – Булатов, Белоусов, Брок и, кажется, Воробьев пошли 
к полюсу, определились, воткнули флаг в земную ось и произвели салют из 
карабинов и ракетниц. СП-15 – наша первая дрейфующая станция, оказавшаяся так 
близко от полюса (папанинцы были от него в тридцати километрах): затем через 
полюс прошла на айсберге станция СП-19, спустя несколько лет – СП-24; линия 
дрейфа всех остальных СП проходила в стороне от полюса. И, конечно, давно 
прописались на точке 34 «прыгающие». Романову и Лукину даже пришлось напрягать 
память и подсчитывать, сколько раз они там были – шесть или семь. А мой друг 
Виталий Волович, известный полярный врач и специалист по изучению поведения 
человека в экстремальных условиях, оказался на полюсе уж совсем необычным 
образом: прыгнул с борта самолета на парашюте. Таким образом, констатировали 
мои собеседники, хотя я тоже близок к покорению полюса, телевидение вряд ли 
прервет все передачи, чтобы сообщить об этом событии восхищенному человечеству.
Ладно, пусть человечество остается в неведении, но на Северном полюсе я 
все-таки побываю. Как ни странно, значительно раньше я мог оказаться на Южном – 
если бы начальника американской антарктической экспедиции адмирала Уэлша не 
подвела память. Эта поучительная история произошла в январе 1970 года на 
станции Восток, когда адмирал прилетел к нам в гости вместе с пятью 
конгрессменами, членами палаты представителей. О том, что он привез в качестве 
презента ящик свежих фруктов и невероятных размеров арбуз, я писал в «Новичке», 
а вот о нашем ответном даре умолчал – восточники просили меня какое-то время о 
нем не распространяться. А теперь, как говорится в предисловиях к 
приключенческим романам, об этом можно рассказать.
Итак, чем ответить на американский презент? Василий Сидоров срочно созвал 
коллектив на минутное совещание, получил единогласное добро – и с грохотом 
шмякнул перед ошеломленным адмиралом на стол деревянный бочонок икры. Эффект 
был потрясающим, даже конгрессмены, едавшие омаров на банкетах у Рокфеллера и 
Ханта, застыли с разинутыми ртами. «Теперь я самый богатый человек в Америке!» 
– воскликнул адмирал и в порыве чувств тут же, не сходя с места, пригласил 
Сидорова и меня через неделю на его «Геркулесе» нанести визит на станцию 
Амундсена-Скотта, расположенную на Южном полюсе, чтобы проделать на тракторе 
кругосветное путешествие вокруг земной оси.
Из «Ярмарки тщеславия»: «Он так растрогался, что хотел выписать ей чек на 
двадцать фунтов, но обуздал свои чувства».
Другое высказывание цитирую по памяти (не помню, кому оно принадлежит): «Бойся 
первого движения души, оно – самое благородное».
Третье: «Говорить – серебро, молчать – золото».
Как уже догадался проницательный читатель, автор хочет сказать, что язык 
адмирала опередил его мысли. Еще грубее: адмирал брякнул не подумав. Или – 
попросту забыл? А может, конгрессмены, от которых он припрятал бочонок, взяли 
его за грудки и спросили: «А за чей счет ты, такой-сякой, будешь возить 
Сидорова и Санина на Южный полюс? Ты что, икры объелся? Смотри у нас!»
Ну и бог с ним, не на Южном полюсе свет клином сошелся. То есть он именно там и 
сошелся, но и на Северном меридианы завязаны таким же тугим узлом. Одним 
полюсом больше, одним полюсом меньше – не в полюсах, как мог бы сказать мой 
любимый Зощенко, счастье. Ибо полюс, между нами говоря, – это крайность; куда 
спокойнее жить, придерживаясь золотой середины: тепло, сухо и мухи не кусают.
Возвращаюсь в последний раз к адмиралу Уэлшу. Хотя за нарушение публично, в 
присутствии конгрессменов, данного обещания я по американским законам мог бы 
привлечь его к суду и выставить иск на чудовищную сумму; друзья убедили меня 
этого не делать: все-таки у надувалы жена, дети, внуки. Но если ему попадутся 
на глаза эти строки, пусть знает, что мысленно я его разжаловал до простого 
боцмана и никто, ни при каких обстоятельствах не убедит меня вернуть ему 
эполеты. Жестоко, но ведь должен как-то человек нести ответственность за 
вероломство!
Примерно в половине двенадцатого, когда я изнывал у иллюминатора, из пилотской 
кабины выглянул бортмеханик Козарь.
– Маркович, командир приглашает!