приподнялся и испуганно спрыгнул вниз.
– Там кто-то есть, – сдавленным голосом сказал он.



ЗАЙЦЫ (Окончание)

– Привет, братцы кролики! – над загородкой появилась помятая физиономия парня 
лет двадцати. Он бросил на нас быстрый оценивающий взгляд. – Сколько вас? Раз, 
два, три, четыре штуки. Куда плывёте?
– В Одессу, – доверчиво сообщил Ленька.
– А тебе какое дело? – проворчал Федька.
– К черту церемонии, переходим на «ты», – парень спрыгнул вниз и протянул 
Федьке руку. – Василий Петров, псевдоним Жук. Знаешь, что такое псевдоним?
– А ты парень ничего, – похвалил Федька, дружелюбно глядя на нового знакомого.
 – Откуда у тебя тельняшка? Ты моряк?
– Немножко есть, – уклончиво ответил парень. – Плаваю по морям житейским. А вы, 
братцы кролики? Шпана или бежали от пап и мам в поисках сокровищ капитана 
Флинта?
Парень нам ужасно понравился. Мы разговорились, и как-то очень быстро Жук 
вытянул из нас все наши тайны.
– Только не называй нас больше кроликами, – попросил Ленька. – Мы мушкетёры, 
если уж на то пошло.
– Не буду, – согласился Жук. – Пардон, сеньоры! Нет ли у вас на вертеле 
жареного каплуна? Признаюсь, я два дня питаюсь этой отвратительной морковкой.
Мы раскрыли наш мешок.
– Скатерть-самобранка! – восхищался Жук, уписывая за обе щеки. – Эх, вобла без 
пива – это ваш недосмотр, сеньоры Атос, Портос, Арамис и д'Артаньян. Придётся 
запить бургундским.
И Жук приложился к бидону. Пил он долго, длинными глотками.
– Спасибо, борцы за справедливость, альбатросы, цвет королевских дуэлянтов. 
Ну-ка, чего у вас есть, показывайте. О, пистолет! Недурно. Личный подарок 
господина де Тревиля? Ещё один? Старинная работа. Антиквары оторвут с руками. 
Все?
– Верёвка вот ещё, – похвастался Ленька. – Для пленных.
– Крепкая, – без тени улыбки констатировал Жук. – Целый взвод можно связать, 
если хотите – поучу.
– А ты кто будешь? – поинтересовался Федька.
– Откровенность за откровенность, – важно сказал Жук. – Я гонец кардинала 
Ришелье. Ша, сеньоры! Я шучу. Вы имеете счастье познакомиться с бедным 
студентом, который мечтает увидеть престарелых родителей. Они сидят на берегу 
Чёрного моря и плачут: «Где сейчас наш ясный сокол Вася? Хоть бы одним глазком 
посмотреть на нашего непутёвого сыночка!»
– А почему ты непутёвый? – сочувственно спросил Ленька.
– Потому что науке я предпочёл любовь. – Жук вздохнул. – А любовь, братцы 
кролики, пардон, сеньоры, – это счастье, смазанное оливковым маслом. Она 
ускользнула от меня, разбив моё сердце.
– Поехали с нами! – предложил Федька. – Вот было бы здорово!
– Идёт, – быстро согласился Жук. – Святое дело.
– А у тебя есть документы? – вдруг спросил Гришка.
Жук улыбнулся.
– Сеньор Арамис недоверчив! Показать?
– Я, между прочим, Атос, – покраснев, сказал Гришка. – Покажи, чего там.
Жук уже собрался было вскочить на загородку, но мы его остановили и пристыдили 
Гришку.
– Вы, сеньоры, мне по душе, – заявил Жук, когда Гришка принёс свои извинения. – 
Вы скрасите мой долгий и трудный путь к престарелым родителям. Несколько дней 
мы отдохнём в моем замке на берегу моря, а потом спрячемся в каком-нибудь 
корыте, идущем во Францию. Это дело я беру на себя.
Наш новый знакомый оказался необыкновенно интересным человеком. Несколько часов 
как зачарованные мы слушали его рассказы о том, как он путешествовал зайцем – 
других способов Жук не признавал – по железным дорогам и морям, о его житейских 
приключениях и жестоких драках, из которых Жук всегда выходил победителем 
благодаря своей ловкости и силе.
– Главное, сеньоры мушкетёры, это внезапность, – поучал он. – Поскольку нам 
предстоит сражаться вместе, я приведу вам для примера один эпизод из моей бурно 
проведённой жизни. Однажды, проводив домой любимую девушку, я оказался в 
окружении пяти угрюмых ребят. Я по наивности думал, что они хотят угостить меня 
шоколадными конфетами, но, увы, ошибся. Оказывается, эти юноши были недовольны 
тем, что я любил и был любимым. Чужое счастье сделало их чёрствыми эгоистами, и 
в знак своего недовольства они решили поставить штамп на моем портрете. И здесь 
я должен признаться в одной своей слабости. Я ужасно не люблю, когда мне делают 
больно. Особенно лицу, которое мои возлюбленные, без исключения, находят 
симпатичным. Их было пятеро, а мы были вдвоём…
– Как так? – возразил Ленька. – Ты же…
– …вдвоём, – недовольно повторил Жук. – Я и внезапность. Ближнего ко мне юношу 
я ударил ногой, вот сюда. Он сразу понял, что был не прав, и больше ко мне не 
приставал. Второго – кулаком в живот. Прекрасный удар, сеньоры! Третьему, 
который бросился на меня, как глупый носорог, я упал под ноги, и он славно 
шлёпнулся на мостовую, а двое для меня, – Жук поиграл мощными мускулами и обвёл