Испанию!» – съязвил Федька.
Остроту никто не принял, и Федька надулся.
– Я тоже не простился, – хмуро сказал Гришка. – А ты, Мишка?
– Маменькины сынки, – проворчал Федька. – Слюнтяи…
Мы промолчали.
– А у меня нет мамы… – уныло сказал Федька. Ленька всхлипнул. Мы отвернулись.
– Берите воду, – послышался шёпот Кости. Я сполз на пол и втащил бидон в вагон.
 – Вас сейчас отправлять будут. Ни пуха ни пера!
Костя конспиративно смотрел в сторону.
– Иди к черту! – прошипели мы в ответ.
– Прячься! – ужасным шёпотом процедил Костя.
Я быстро полез наверх. У вагона послышались голоса, и дверь с грохотом 
захлопнулась. Мы прижались друг к другу и затихли. Нам было грустно и страшно. 
Поезд тронулся рывком.
– Поехали!

Распотрошив несколько тюков сена, мы с наслаждением растянулись во всю длину. 
Первый успех нас окрылил. Мы размечтались.
– Главное, – говорил Гришка, – разыскать дядю Васю, на него вся надежда. Как 
его фамилия, Мишка?
– Не помню, – ошеломлённо ответил я. – Василий Палыч… дядя Вася.
– Вот дырявая башка! – огорчился Федька. – О чем же ты думал?
– Спокойно, спокойно, – примирительно сказал Гришка. – Комбриг, танкист, дважды 
орденоносец – быть такого не может, чтобы генерал Лукач о нем не знал. Найдём!
– А примут нас в разведку? – неожиданно усомнился Ленька.
– А куда же ещё? – Гришка пожал плечами. – Мальчишки – они для разведки удобные.
 Маленькие, а наблюдательные. Посмотрел, где стоят танки, живая сила, штаб – и 
обратно!
– Вам-то хорошо, – вздохнул Федька. – Букашки. А я высокий, метр шестьдесят 
пять.
– Ничего, – успокоил его Гришка, – лицо у тебя молодое.
– Что я, метрику фашисту буду показывать! – огрызнулся Федька.
– Нельзя терять времени, – сказал Гришка. – Давайте учить язык. Я знаю уже 
сорок слов. Но язык учить никому не хотелось.
– Не то настроение, – заявил Федька, который, оказывается, знал меньше всех – 
тринадцать слов. Правда, среди них было одно очень аппетитное – «менестра», то 
есть тушёное мясо с овощами.
– Больше всего мясо люблю, – вздохнул Федька. – И апельсины.
– А ты их ел когда-нибудь? – спросил я.
– Нет. А ты?
– Я один раз ел. Половину штуки.
– А я больше всего люблю финики, – сообщил Ленька. – Я их тоже ещё не ел. И от 
эскимо бы не отказался.
И тут обнаружилось, что все мы отчаянно хотим есть, потому что дома от волнения 
никто не завтракал. Федька развязал мешок и извлёк оттуда сухари и по яйцу на 
брата. Мы поели, напились воды из бидона и снова улеглись.
– Об ордене я даже и не мечтаю, – сказал Ленька голосом, который лишь выдавал 
его мечту получить именно орден. – А вот медаль… за какой-нибудь подвиг…
– Да-а…
Все замолчали. Наверное, каждый представлял себе, как мы возвращаемся домой с 
медалями, а может, и орденами на груди. От этого даже пересыхало во рту. В 
гражданскую войну такие случаи были. И в Испании мальчик Педро взорвал 
фашистский корабль – мы видели этот подвиг в кино. Чтобы оказаться на его месте,
 мы готовы были отдать двадцать лет жизни.
– Ребята, – тихо сказал Ленька, – а вдруг… когда начнут стрелять… ну, снаряды 
начнут рваться… и мы увидим, что мы не храбрые?
– Ну да, – презрительно сказал Федька. – Очень мы испугались всяких снарядов.
– Сначала будет немножко страшно, – рассудил Гришка, – а потом привыкнем. Даже 
у Лермонтова написано, что к свисту пули можно привыкнуть.
– Мой отец был на гражданской войне, – сказал я, – и его ранило в ногу. Он даже 
не вскрикнул.
– На небольшую рану и я согласен, – сказал Ленька, поёживаясь.
– Так тебя и спросят фашисты, куда ранить, – хмыкнул Федька. – Запузырят куда 
попало и жалобной книги не дадут.
Помолчали. Думать о ранениях не хотелось.
– Кончено с арифметикой! – злорадно сказал Федька. – Баста! Как из Испании 
вернусь – в спецшколу пойду, а потом в лётное училище. Или в танковое.
– Там тоже арифметику учат, – поспешил сообщить Ленька. – И даже алгебру. 
Веркин брат говорил.
– Врёшь! – огорчился Федька.
– Без арифметики из пушки не выстрелишь, – поддержал я Леньку.
– Это называется вычислить траекторию, – уточнил Гришка.
– Тьфу! – расстроился Федька. – А я-то думал – избавился…
Я смотрел в окошко. Леса, дремучие белорусские леса, густые, нетронутые. 
Приземистые домишки с соломенными крышами, лошади, овцы, собаки. Я думал о том, 
что всё, что было до сих пор, скучно и неинтересно. Настоящая жизнь начинается 
сейчас, жизнь, полная необыкновенных событий, приключений и подвигов, при одной 
туманной мысли о которых замирало сердце.
За моей спиной Ленька и Гришка начали играть в «морской бой». Федька полез на 
другую половину за морковкой. Он ухватился руками за верхнюю доску загородки,