На этих скорбных словах Клевцова я хотел было поставить точку, но потом подумал,
 что не стоит кончать роман на трагической ноте. Лучше, подумал я, пусть Ольга 
расскажет, как она счастлива с Васей, Бубликом и Дедом, как удачно сложились 
судьбы друзей, тех, кто пережил Большой Пожар.
Но после долгих размышлений я пришёл к выводу, что этот рассказ будет лишним. 
Ну, счастливы – и слава богу, пусть живут в своё удовольствие, читатель и сам 
уже догадался, что Ольга и Вася не случайно нашли друг друга.
К тому же, решил я, никто, кроме автора, не сумеет ответить на многие вопросы 
читателей. Например, на такие:
– А был ли на самом деле Большой Пожар?
– А имеют ли реальных прототипов люди, которые его тушили?
Прямо и недвусмысленно отвечу; да, был; да, имеют. Почти всё, случившееся в 
романе, автором не выдумано, и если он не назвал настоящих фамилий и места 
действия, то причины тому – чисто литературные: строгая документальность 
повествования сковала бы автора, не позволила бы ему пофантазировать, 
объединить в одном персонаже нескольких, сместить в пространстве и времени иные 
события и судьбы.
Но в одном автор не позволил себе ни на йоту отклониться от действительно 
происшедших событий: все боевые действия по тушению Большого Пожара приведены с 
документальной точностью. Да и не только Большого – других пожаров тоже. Здесь 
и выдумывать ничего не пришлось: никакая авторская фантазия не могла поспорить 
с тем, что происходило в реальной жизни.
Было всё: и танк да полигоне, идущий в атаку на огонь под разрывами снарядов, и 
Гулин, объявивший пожару номер пять, и «живая кариатида» Лавров, и Дед со всеми 
своими историями, и Нестеров-младший, поднимающий Ольгу с Бубликом на крышу, и 
общий любимец Уленшпигель, и Вета Юрочкина была, и «Человек в тельняшке», и 
полковник Кожухов с его замечательной идеей, и вошедшая в учебники цепочка 
штурмовых лестниц, и массовый героизм пожарных при спасании людей – были 
спасены многие сотни человек.
Помню, меня сильнее всего поразило: подвиги одиночек – на фоне массового 
героизма пожарных, от высших офицеров до рядовых бойцов.
Перед огнём все равны.
Тот, кто в романе назван подполковником Чепуриным, говорил мне: «Молодых, даже 
ещё не обстрелянных бойцов за боёвки приходилось удерживать – рвались в огонь. 
Такого порыва не припомню, никто себя не жалел…»

А когда я спросил того, кого назвал полковником Кожуховым, какой свой час он 
считает «звёздным», он без колебаний ответил: «Большой Пожар. – И пояснил 
почему: – На этом пожаре могло погибнуть значительно больше людей, но у нас – 
относительно мало, и причина в том, что мы резко сократили время локализации 
пожара. При аналогичных пожарах в высотных зданиях за рубежом пожарные, как 
правило, давили температуру, очаги пожара мощными струями снаружи, и лишь затем 
шли внутрь. С искренним уважением относясь к их работе, скажу всё же, что мы 
избрали другую тактику, тушили и снаружи, и
большими силами рвались внутрь,
благодаря чему выиграли время и спасли многих оказавшихся в безнадёжной 
ситуации людей. Но и рисковали, конечно, куда больше, вы же в курсе, что 
творилось в коридорах и на лестничных клетках. И снаружи тоже очень рисковали: 
маневрировали автолестницами с находящимися на них ствольщиками, И получилось, 
что риск оправдался».

Повторяю: все боевые действия – подлинные, и я жалею лишь о том, что о многих 
волнующих эпизодах не рассказал: одни не вмещались в рамки романа, другие же, 
при всём героизме пожарных, были слишком трагичны. А перегружать читателя 
кошмарами я считаю ничем не оправданным посягательством на его нервную систему: 
здесь, как ни в чём другом, нужно соблюдать чувство меры. Ведь травмы, 
наносимые огнём, ужасны: у меня до сих пор перед глазами двухлетний Саша – 
Бублик, который торопливо лепечёт дяде врачу сказочку, чтобы тот сжалился, не 
сдирал бинты с обожженной спины.
И ещё несколько слов на прощанье.
Если помните, Ольга сказала, что будет пристрастна: людей, о которых пишешь, 
надо или уважать и любить, или не уважать и даже презирать. Конечно, всегда 
бывает какая-то середина, однако Ольгу она не интересовала: в экстремальной 
ситуации, когда Большой Пожар сорвал маски, моего летописца волновали только 
крайности.

Я тоже пристрастен – и потому, что разделяю воззрения Ольги, и потому, что с 
огромным уважением и любовью отношусь к людям
самой опасной в мирное время профессии.
Я хочу, чтобы читатель «Большого Пожара» знал: каждый день эти люди не щадят ни 
здоровья своего, ни жизни своей ради нас с вами. Мы все перед ними в долгу.

Питтак, один из семи древнегреческих мудрецов, говорил: «Дело умных – 
предвидеть беду, пока она не пришла, дело храбрых – управляться с бедой, когда 
она пришла».
Это – о пожарных: умных, храбрых и очень скромных людях.