х ничем  не  отличается
от третьего отделения царской охранки: те же методы и приемы, и работают
в ней те же бывшие жандармские офицеры. А вот это записки капитана Бена-
ра из второго бюро французской разведки.  Пройдоха,  нужно  сказать,  из
пройдох! А лихо описывает свои похождения в германском тылу.  Тут  много
ерунды, но некоторые наблюдения и аналитические суждения очень професси-
ональны. Обрати на них внимание.
   Кольцов взял книги и не удержался, спросил:
   - Петр Тимофеевич, а как собираешься  переправить  меня  через  линию
фронта?
   - Есть одна мысль. Через день-два скажу  окончательно...  Мы  тут,  в
Очеретино, засекли цепочку, по которой господ  офицеров  переправляют  к
Деникину. Отправим тебя и - прихлопнем эту лавочку.
 
 
   ГЛАВА ВТОРАЯ
 
   С наступлением густых сумерек, убаюканный шелестом старинных тополей,
городок засыпал. Вернее, это была видимость сна:  сквозь  щели  закрытых
наглухо ставен пробивался на улицу слабый, дремотный огонь коптилок, до-
носились приглушенные до опасливого шепота голоса, из сараев раздавалось
позднее мычание застоявшихся коров. Люди  проводили  ночи  в  тревожном,
настороженном забытьи, вскидываясь при каждом шуме или шорохе.
   Много бед пережил этот степной городок  за  последние  полтора  года.
Несколько раз его оставляли  красные,  ободряя  жителей  обещанием  вер-
нуться. Вступали деникинцы - начинались повальные грабежи, ибо пообноси-
лись белопогонники изрядно, а затем - под меланхолическую музыку местно-
го оркестра - меланхолические кутежи. А когда наскучивало и это господам
офицерам, поднималась стрельба под колокольный звон оживающих церквушек.
Несколько раз с лихим посвистом и гиканьем залетали на взмыленных  конях
одуревшие от попоек махновцы - и снова на улочках  наступали  грабежи  и
разносилась пьяная стрельба.
   За последние дни положение на фронте резко изменилось.  Части  Добро-
вольческой армии захватили Луганск и теперь пытались изо всех  сил  раз-
вить успех.
   До Очеретино было еще далеко. Но по ночам занимались  над  горизонтом
багряные отсветы. Они совсем не походили на те спокойные и плавные  зар-
ницы, освещающие степь в пору созревания хлебов. Вот и не спалось  людям
в предчувствии новой беды. Ни души на улицах, ни тени.  Над  запыленными
плетнями свешивались потяжелевшие ветви вишен и яблонь.
   Павел Кольцов торопливо прошел в конец пустынно-тихой Базарной улицы,
вышел к кладбищу. В эти годы люди мало думали о мертвых - хватало  забот
о живых. Кладбище поросло тяжелой, могильной травой. А над нею, как  пни
в сгоревшем лесу, торчали верхушки массивных каменных крестов  и  остовы
истлевших от сырости и забвения деревянных, отчего кладбище странно  по-
ходило на пожарище.
   Пройдя кладбище и за ним пустырь, Кольцов увидел старый дом, обнесен-
ный с трех сторон высоким, уже  успевшим  покоситься  забором.  Стараясь
быть незамеченным, вдоль забора прошел к дому, внимательно оглядел окна,
закрытые изнутри громоздкими дубовыми  ставнями.  Было  тихо  и  мертво,
словно дом давно покинули хозяева.
   Павел осторожно поднялся на крыльцо и негромко постучал в  дверь  три
раза и, сделав небольшую паузу, еще три раза, затем, отойдя на шаг,  за-
курил.
   Дверь долго не открывали. Несколько минут он вообще не слышал никаких
признаков жизни, хотя каким-то шестым чувством ощутил, что  его  оттуда,
изнутри, осторожно разглядывают. Затем в глубине дома  едва  послышались
легкие шаги, и щель входной двери затеплилась красноватым светом. Встре-
воженный женский голос спросил:
   - Вам кого?
   - Софью Николаевну, - тихо и спокойно сказал Кольцов и,  немного  по-
медлив, добавил со значением: - Я от Петра Николаевича.
   Там, в доме, видать, не торопились впускать. Раздумывали. Прошло нес-
колько томительных мгновений, и было неизвестно, поняли ли обитатели до-
ма полупароль или нет.
   - Вы один? - наконец отозвался тот же голос.
   И тогда Кольцов, отступая от  железных  правил  конспирации,  сердито
сказал:
   - Боюсь, если еще минут пять простою, то буду уже не один.
   Эти слова возымели  действие:  прогремел  отодвигаемый  засов,  резко
звякнули защелки и замки. Воистину, здесь жили потаенно.  Дверь  открыла
пожилая дама с грузными, мужскими плечами. В руках она держала керосино-
вую лампу.
   Придирчиво оглядев Кольцова с ног до головы,  хозяйка  посторонилась,
пропуская его в дом. Павел подождал, пока она задвигала все засовы,  за-
пирала с какой-то неуклюжей тщательностью все замки. Затем, освещая путь
лампой, провела Павла в большую комнату, заставленную громоздкой старин-
ной мебелью с бронзовыми нашлепками, причудливыми  вензелями  и  хитрыми
завитушками. Вещи говорили, что еще совсем недавно здесь жили по-барски.
Поставив на стол лампу, дама указала Павлу на диван:
   - Прошу... присаживайтесь. - И сама села рядо