|
бстоятельным:
- Двое детишек у меня в Евпатории остались, один - вроде тебя, четыр-
надцать годков ему, а второй и вовсе салажонок...
- Как это - "салажонок"? - спросил Юра, ему нравилось, что их разго-
вор идет неторопливо, по душам.
- Ну совсем пацан еще: семь годков... Н-да! Вот видишь, какой я че-
кист! - досадно крякнул Красильников. - Мне бы помалкивать про Евпато-
рию-то. Она пока у ваших, у белых... Эх!
- А за что вы Загладина арестовали? - вспомнил Юра свое недавнее пот-
рясение, с которого, как показалось ему, все в доме Сперанских измени-
лось, пошло кувырком.
- Э-э, да ты и его знал? Ну и компанию ты себе подобрал, однако! -
сокрушенно покачал головой Красильников.
- Я видел, как вы его там, на базаре... возле телеги с оружием...
- На совести у твоего знакомого не только оружие, - цепко вглядываясь
в мальчика, сказал чекист. - Когда пожар случился, ты уже в Киеве был?
- Это когда Ломакинские склады горели?.. Да, - ежась от воспоминаний,
ответил мальчик.
- Вот он их и поджег, - жестко подытожил Красильников. - Сколько доб-
ра сгорело! Люди голодают, осьмушка на брата, а там весь хлеб в огне по-
гиб!.. Однако заговорились мы с тобой, а дело стоит. - И его шаги тороп-
ливо простучали по лестнице, затем, то удаляясь, то приближаясь, зазву-
чал его распоряжающийся голос.
...Обыск в квартире Сперанского ничего не дал. Когда чекисты вошли в
переднюю, уже одетый Сперанский бодрым голосом попытался пошутить:
- Я так понимаю, мне уже можно раздеться?
- Нет, почему же! Сейчас поедем! - не приняв шутки, бесстрастно отве-
тил Красильников и отошел. Воспользовавшись этим, Викентий Павлович ук-
радкой дотронулся до плеча Юры и попытался что-то втолковать ему взгля-
дом. Но не успел. Красильников вернулся, приказал Сперанскому: - Прохо-
дите!
Викентий Павлович, держась одной рукой за конец шарфа, которым за-
чем-то укутал шею, скорбно склонился к своей жене:
- Ты не волнуйся, Ксения. Надеюсь, товарищи теперь все поняли, и ме-
ня, видимо, сразу же отпустят. Но очень тебя прошу... ты пойми... - и он
снова выразительно взглянул на жену, Красильников опять обратил внимание
на эту фразу, нахмурился, обернулся к Юре и Ксении Аристарховне.
- Вы тоже поедете с нами! - отчужденно сказал он, налитый весь ка-
кой-то ледяной и властной силой.
На стареньком автомобиле, который волочил за собой пласты густого ды-
ма, они поехали в Чека. По дороге Викентий Павлович еще несколько раз
пытался подать Юре какие-то знаки, но Юра каждый раз отворачивался, де-
лая вид, что внимательно рассматривает случайно взятую с собой книгу
"Граф Монте-Кристо".
...Фролов дружелюбно встретил мальчика, кивнул ему, даже подал
большую и гостеприимную ладонь.
- Садись... Юра. Так, кажется, тебя зовут? - ласково произнес Фролов,
с любопытством вглядываясь в хмурое лицо маленького гостя.
"Покупают", - растерянно подумал Юра и решительно ответил:
- Ничего я вам рассказывать не буду. Можете сразу расстрелять. - И
высокомерно пожал худыми плечами.
Фролов беззвучно засмеялся, глаза у него сошлись в веселые щелки.
- С расстрелом мы малость повременим. А рассказать я тебя прошу
только одно: за какие провинности тебя упрятали в чулан? А?
Юра сжался, беспомощно глядя перед собой, и невесело молчал.
- Ну что ж... не хочешь рассказывать - не настаиваю, - пристально ог-
лядев Юру своим особым прищуренным взглядом, продолжил Фролов. - Понимаю
- кодекс чести. Да мне и не нужно, чтобы ты выдавал чьи-то секреты. Мне
и без тебя хорошо известно, что за птица - твой дядя. И кто такие - его
друзья. И чего они добивались - тоже знаю... Ты, конечно, не раз слышал,
как высокомерно они называли себя патриотами.
Говорили высокие слова о чести, совести, любви к родине. А на самом
деле они попросту отпетые бандиты. Все. В том числе и твой дядя!
Фролов задел в Юре самое больное, и тот опустил голову. Перед его
мысленным взором один за другим прошли рябой Мирон, вкрадчиво-сладкий
Бинский, весовщик Загладин, ЛысыйПрохоров, испуганный подполковник с
пистолетом в руке, Викентий Павлович с искаженным от гнева лицом...
- Запомни, плохие люди не делают хороших дел!.. Так-то вот! - хоть и
резко, но с доброжелательством произнес Фролов и неторопливо размял в
руках тощенькую папироску, прикурил, позвал Красильникова: - Отведи его,
Семен, в дежурку, пусть там побудет. И вели, чтоб чаем напоили.
Большая комната, куда привел Юру Красильников, поражала строгой, поч-
ти стерильной аккуратностью, даже обычные дощатые нары не портили этого
впечатления.
В раскрытые окна с улицы неутомимо вливалось солнце, наполняя комнату
веселым светом, матово блестели в пирамиде стволы винтовок, отсвечивал
золотом большой надраенный медный чайник.
Четверо красноармейцев за столом играли в домино. На нарах, прикрыв
глаза от солнечного света кто фуражкой, а кто и просто рукой, спали еще
несколько красноармейцев. Один сидел в нижней рубашке и пришивал к гим-
настерке пуговицу.
- Входи, входи, - доброду
|
|