згласом:
   - А, кадет пришел! Раздевайтесь! Будем пить чай!
   Юра привычно снял курточку и покорно вышел на кухню. Он даже не успел
сделать глоток, как вернулся Бинский со свертком в руках.
   - Держите масло, кадет! Викентию Павловичу желаю здравствовать.  Ксе-
нии Аристарховне тоже нижайший поклон. - И проводил Юру на улицу.
   Неподалеку от Федоровской церкви Юра увидел мальчишек, которые играли
в "чижа". Юра хорошо знал все тонкости этой игры  и  поэтому,  присев  в
сторонке на камешках, стал наблюдать за ходом мальчишечьего  состязания.
Пожалел, что не может сам принять участие в игре, так  как  пришлось  бы
надолго застрять здесь.
   Затем он прошел мимо церкви и хотел было свернуть к трамвайной  оста-
новке, но увидел знакомого, воспоминание о котором вызвало  в  его  душе
странное беспокойство. По малолюдной улице быстро шагал  весовщик  Лома-
кинских складов Загладин.
   Юра остановился, даже уже открыл рот, чтобы поздороваться с  ним,  да
так и застыл, пораженный: следом за Загладиным, на  некотором  удалении,
вразвалочку шел, глазея по сторонам, еще один  Юрин  знакомый...  чекист
Семен Алексеевич. Да-да, Юра не мог ошибиться - он самый, Семен Алексее-
вич, в том же потертом бушлате, что и тогда в Очеретино!  Только  теперь
не висел у него через плечо маузер во внушительной деревянной  кобуре  и
из-под расстегнутого  бушлата  скромно  выглядывала  косоворотка,  а  не
тельняшка.
   Юра спрятался за угол дома, затаился и, выждав время, осторожно  выг-
лянул. Загладин стоял нагнувшись, завязывая шнурок ботинка. Семен  Алек-
сеевич тоже остановился, засунул руки в карманы и  с  независимым  видом
разглядывал фасад ничем не примечательного дома. Юрино  сердце  тревожно
забилось в предчувствии необыкновенного  приключения.  Его  окончательно
осенило:  эти  двое  как-то  связаны  друг  с  другом.  Впрочем,  почему
"как-то"? Яснее ясного: Семен Алексеевич выслеживает Загладина.
   И тотчас же пришло решение. Юра уже и раньше догадывался, что в  доме
Сперанских кроме видимой, размеренной жизни идет и  другая,  вкрадчивая,
непонятная, связанная с тайной. Об этом свидетельствовали и визит  позд-
него гостя, и красноречивое молчание родных при  его  появлении,  и  та-
инственнее недомолвки при разговорах с тетей Ксеней,  и  многое  другое.
Обидно, конечно, что его в эту жизнь не пускают, может быть, от  неверия
в его силы, может, берегут от неприятностей. Но вот сейчас, когда  нужно
проявить выдержку и сметку, он непременно докажет свое право участвовать
в ней - он найдет, он должен найти способ предупредить Загладина о слеж-
ке. Да-да, он пойдет незаметно следом, улучит момент и шепнет  Загладину
о чекисте, а сам как ни в чем не бывало отправится дальше!
   Юра еще раз опасливо выглянул из-за угла дома:  Заглавии  уже  маячил
где-то в конце улицы, Семен Алексеевич приблизился к нему  почти  вплот-
ную. Юра бросился следом, стараясь  держаться  в  тени  улицы,  под  де-
ревьями. Так они все трое миновали несколько улиц, словно связанные меж-
ду собой невидимой нитью.
   Потом Загладин, видимо не замечавший слежки, свернул на Сенной базар.
И тут в людском водовороте Юра потерял из виду и его,  и  Красильникова.
Он в отчаянии бросался то в одну, то в другую сторону... Ну как же  так?
Как же он мог зазеваться? Что же теперь будет? Что будет?
   А вокруг бурлил, качался из стороны в сторону, зазывал кого-то и  ко-
го-то проклинал базар. И над всем этим бестолковым галдежом висело осле-
пительно яркое украинское солнце.
   Слышались визгливо-зазывные крики торговок и торговцев:
   - Купите сапожки! На стройные ножки! Ходить не в деревне, а  королев-
не!
   - Вот они! Вот они! Ночью работаны, днем продаются, а к вечеру  даром
отдаются!
   Суета. Гул. Толкотня. Где тут кого отыщешь!  Над  самым  Юриным  ухом
прозвенел истошный голос какой-то лотошницы:
   - Пирожки! Пирожки! С горохом и с ливером!
   Рядом с ней другая:
   - Не блины, а заедочки - ешьте натюследочки!..
   Юра бестолково метался в толчее и не находил  ни  Загладина,  ни  его
преследователя...
   На привозе было несколько тише. И людей здесь было поменьше, и  торги
шли по-крестьянски степенно и основательно.
   В конце ряда мажар стояла телега с сеном. К ней и  подошел  Загладин,
толкнул дремавшего под потрепанной шинелькой возницу. Тот поднял голову.
Это был Мирон.
   - Слышь, трогай! Поедешь за мной! - беззвучно, не разжимая рта,  ска-
зал Загладин.
   Семен Алексеевич с безразлично-беспечным видом - мол, я не я и лошадь
не моя - стоял неподалеку от телеги, и Мирон,  разбирая  вожжи,  заметил
его и насторожился. Этот человек в бушлате ничего не покупал и не прода-
вал, не суетился, стоял спокойно и преувеличенно внимательно смотрел ку-
да-то в сторону - туда, где ровным счетом ничего не происходило.
   Какая-то женщина остановилась возле Семена  Алексеевича,  заинтересо-
ванно спросила:
   - Морячок, бушлат не продашь?
   - Купи! - улыбнулся Семен Алексеевич,  глядя