едние часы письма,  те-
леграммы, документы и докладывал командующему:
   - Рапорт градоначальника. Просит утвердить штатное расписание  комен-
дантской роты и взвода охраны сортировочного лагеря.
   - Заготовьте приказ, я подпишу, - благодушно согласился Ковалевский.
   - Слушаюсь!.. Рапорт начальника гарнизона Павлограда.
   - Что там? - тем же размеренно ленивым тоном спросил Ковалевский.
   - Полковник Рощин жалуется, что генерал Шкуро в пьяном виде  ворвался
в штаб и потребовал освобождения из-под ареста своего хозяйственника Си-
нягина. Полковник Рощин пишет: "В  присутствии  офицеров  штаба  генерал
Шкуро кричал на меня: "Мишка, выдай Синягина, а то я  из  тебя  черепаху
сделаю! - прочел Кольцов с почтительной выжидательной веселостью.
   Ковалевский тоже улыбнулся:
   - В семнадцатом Шкуро, напившись пьяным, вот так же  кричал  великому
князю Дмитрию Павловичу: "Хочешь, Митька, я тебя царем сделаю?!" Великий
князь холодно поблагодарил и отказался... А что полковник Рощин?
   - Отказался выдать Синягина.
   Некоторое время Ковалевский молча управлялся с завтраком, и казалось,
забыл о Кольцове, потом со вздохом сожаления сказал:
   - Синягина все же придется освободить.
   Кольцов с недоумением посмотрел на командующего:
   - Но он же вор, Владимир Зенонович! Продал партию английского  обмун-
дирования...
   - Антон Иванович Деникин просил меня не трогать Шкуро, - доверительно
сказал Ковалевский. - По крайней мере до тех пор, пока не возьмем  Моск-
ву. Заготовьте письмо полковнику Рощину.
   - Слушаюсь, Владимир Зенонович! - Кольцов сделал пометку в блокноте и
продолжил: - Письмо харьковского архиерея Харлампия. Просит принять его.
   - Пишет, по какому делу?
   - Так точно, насчет земли  хочет  посоветоваться.  Просит  разрешения
прирезать к монастырю пятьсот десятин лугов.
   - С богом, с богом пусть советуется... - махнул салфеткой Ковалевский
и задумчиво уставился на Кольцова. - А что, может,  принять?..  Давно  в
церкви не был, лба перекрестить некогда... Приму,  пожалуй!  Луга-то  им
небось надобны. Сирот, нищих ныне сколько - монастыри кормят... Что еще?
   - Письма промышленников. Морозов, Бобринский, Сабанцев...  -  Кольцов
тщательно перебирал письма.
   - А они что хотят?
   - Испрашивают аудиенции у вашего превосходительства.
   - Где же я возьму столько времени?! - ужаснулся Ковалевский. - Каждо-
му надо уделить внимание! Нет, я решительно не хотел бы  с  ними  встре-
чаться... - Но, подумав с минуту, заколебался:  -  Морозов,  Бобринский,
говорите? Черт! Все крупные промышленники, финансовые тузы.  Как  их  не
принять?
   И тут Кольцов, сделав небольшую паузу, заговорил:
   - Позвольте мне кое-что предложить, ваше превосходительство! - и, ви-
дя, что Ковалевский готов его выслушать, сказал: - Мне кажется, было  бы
правильным установить в штабе единый день приема посетителей.  Тогда  по
крайней мере они не каждый день будут вам докучать.
   Ковалевский оживился, пытливо, с видимым интересом рассматривая свое-
го адъютанта.
   - Очень дельное предложение. Вот я и попрошу  вас,  Павел  Андреевич,
придумайте, как это лучше организовать, - добродушно попросил  он.  -  У
вас все?
   - Еще письмо от баронессы фон Мекк. Она слезно умоляет сообщить ей, в
каком госпитале лежит ее сын. Пишет, что хочет сама ухаживать  за  ране-
ным.
   Ковалевский страдальчески взглянул на Кольцова.
   - Одним словом, скандал, - кисло произнес он  и,  отбросив  салфетку,
пересел на диван. - Не знаю, что ответить баронессе.  Ее  сынок  поручик
фон Мекк, видите ли, неудачно повеселился и  подхватил  неприличную  бо-
лезнь. Его поместили в госпиталь, он лечится. Но представьте себе, прие-
дет баронесса... Это же черт знает какой будет скандал!..
   - Ваше превосходительство, я подумаю, как  успокоить  баронессу...  -
заверил командующего Кольцов.
   - Я и сам хотел просить вас об этом, - с облегчением кивнул Ковалевс-
кий. - Постарайтесь сочинить что-нибудь эдакое... правдоподобное.
   За дверью зазвонил телефон. Кольцов прошел в кабинет и  взял  трубку.
Звонил полковник Щукин, просил узнать, сможет ли его  принять  командую-
щий.
   - Владимир Зенонович, полковник Щукин! - доложил Кольцов.
   - Просите! - отозвался Ковалевский и, тяжело поднявшись с дивана, то-
же прошел в кабинет. Мундир на нем висел мешковато,  отчего,  погоны  на
плечах завалились набок.
   Вскоре стремительно вошел Щукин, поздоровался с командующим, потом  с
Кольцовым.
   - Хочу воспользоваться присутствием здесь капитана, - он покосился на
Кольцова, - и обратить ваше внимание, Владимир Зенонович, на  недопусти-
мость некоторых явлений в штабе.
   Ковалевский удивленно поднял голову:
   - Нуте-с?
   - У вас, Владимир Зенонович, ес