он воюет, твой отец?  С  гражданским  населением,
что ли?.. Ну, брат, и полова у тебя в голове! - энергично покачал  голо-
вой Красильников. - Ладно! Разговор у нас с тобой завязался серьезный. А
время позднее, так что иди за мной.
   Юра осторожно шагнул в темноту следом за Красильниковым. Сзади к  ним
пристроился боец с винтовкой. Так, гуськом, они шли довольно долго.  Юра
хорошо видел спину того, кто назвался Семеном Алексеевичем. Он шел  лег-
ко. Спина была  гибкая,  широкая.  Выпирающие  лопатки  мерно  двигались
вверх-вниз. У пояса покачивался маузер в деревянной колодке.
   Вскоре деревья расступились, и они вышли на большую поляну. Здесь го-
рели костры, вокруг которых группами сидели люди. В отсветах пламени  на
фуражках поблескивали звезды. У коновязей фыркали и шуршали сеном  лоша-
ди.
   Они остановились возле красноармейцев, устанавливающих орудие.
   - Где командир? - спросил Красильников.
   - Кто это там спрашивает меня? - раздался недовольный голос, и  перед
ними встал высокий человек с биноклем на груди. Склонив голову набок, он
внимательно рассматривал Юру. - А это что за личность?
   - Да вот, мальчонку в лесу подобрали, - сказал Красильников.
   - Кто таков? Откуда и куда направлялся? - спросил командир дивизиона,
ловко скручивая козью ножку. - Почему оказался в лесу? Один  шел  или  с
тобой еще кто был?
   Человек спрашивал коротко и сердито. Казалось, он не обращал внимания
на то, что перед ним мальчик, и оттого его вопросы звучали казенно.
   - Я с поезда... - тихо сказал Юра. - Ехал с мамой в Киев, к родствен-
никам. А по дороге на поезд напала банда... Мама умерла.  Ее  похоронили
там, в степи. - Юра дальше ничего не мог вымолвить - горло снова  перех-
ватили слезы, перехватило дыхание.
   Подходили бойцы, понимающе слушали. Один не выдержал, выругался, ска-
зал:
   - Это Ангел, его работа.
   Командир хмуро подтвердил:
   - Да, это банда Ангела. Мне докладывали, они тут неподалеку на  хуто-
рах объявились. - Он перевел невеселый, недоуменный взгляд на Красильни-
кова и, хмуро кивнув на Юру, спросил, тем самым как  бы  отстраняясь  от
участия в судьбе мальчишки: - Ну и куда ж ты его, Семен Алексеевич?
   Моряк решительно заявил:
   - А куда ему ночью! До утра пусть в дивизионе побудет, а там  подума-
ем!..
   Юре отвели самое лучшее место - на снарядных ящиках,  аккуратно  сло-
женных друг на друга. Поверх камышовой подстилки Семей Алексеевич бросил
агатную попону, от которой исходил легкий запах лошадиного пота  и  све-
жей, луговой травы, и укрыл Юру шинелью.
   - Намаялся ты за день, парень! - сочувственно и чуть грубовато, чтобы
не показать своей жалости и доброты, сказал Красильников... - Спи.
   Над головой у Юры в небесной вышине мерцали большие зыбкие звезды,  а
еще дальше, там, в  глубине  желтого  неба,  как  желтый  речной  песок,
явственно проступала звездная даль. Такими яркими звезды видятся  только
в лесу или в горах, где воздух чист и прозрачен. Юра смотрел на звезды и
невольно прислушивался к ночной жизни артиллерийского дивизиона. Вот не-
подалеку от него гулко стуча сапогами, на ходу перебрасываясь словами  и
переругиваясь, пробежали артиллеристы. Сквозь густую вязкость, дремы Юра
расслышал, как командир, тот, что недавно так  хмуро  расспрашивал  его,
сказал бойцам:
   - Хочу объявить - вам задачу батареи... На рассвете противник по всей
вероятности начнет движение к селу Иванополье. Двигаться будет  по  этой
дороге...
   Потом Юра, все больше погружаясь в сон, думал о том,  что  ему  нужно
будет во что бы то ни стало добираться, как велела мама, в Киев, к дяде,
что красные отступают и, наверное, скоро оставят этот город и  что  папа
обязательно приедет в Киев и разыщет его. А может быть, даже возьмет его
с собой на войну. Ведь он не кто-нибудь, а полковник,  и  ему,  конечно,
это не составит труда. И они будут  вместе  воевать  и  вместе  разобьют
красных, и его, Юру, наградят каким-нибудь орденом, и все будут говорить
о том, какой он смелый.
   На цыпочках к изголовью Юры подошел Красилльников,  озабоченно  спро-
сил:
   - Спишь?
   Юра не отозвался. Ему не хотелось сейчас ни с кем разговаривать.
   - Жаль... Хотел тебя чаем побаловать... - тихо, скорее  самому  себе,
сказал моряк и, поправив на Юре шинель, бесшумно исчез в темноте.
   Еще какое-то время Юра думал о папе, о войне, об этом странном  чело-
веке в бушлате и незаметно для себя заснул.
   ...Проснулся Юра от грохота.
   Все вокруг было в грязно-желтом дыму. И в нем, как призраки, метались
изломанные человеческие фигуры. Кто-то склонился к самому Юриному уху  и
закричал:
   - Вставай, сынок!.. Ох, мать их, продали нас!..
   Это был командир дивизиона. Он дернул ошараше